Не целует, нет. Обжигает дыханием, в которое вплетено раздражение, злость и гнев, который в нем не остыл.

– Уверена? – вкрадчивый шепот.

А губы уже скользят вниз, по щеке… к подбородку… И нет, это снова не ласка. Это изысканная пытка, когда он пожирает взглядом мои губы, но не прикасается к ним. Разве что только дыханием.

Он хочет меня наказать. И его не волнуют методы. Его губы скользят по моей шее, вынуждая меня дрожать. Даже зная, что он это видит, чувствует. Потому что его взгляд не отпускает меня, как и руки.

– Точно уверена?

Спрашивает, но не позволяет ответить.

Он сильнее зарывается пальцами в мои волосы, притягивает мою голову еще ближе, практически сталкивая между собой наши рты. Мое дыхание, рваное, против его – размеренного, тяжелого.

Темнота сгущается, слизывает все краски, оставляя мне всего две расцветки: зеленый и черный. Внутри меня бьется страх, но и он бессилен против холода этого голоса. Он бьет, как плети, разрывая что-то тягучее, неподъемное.

– Ну если хотела, и тебе все равно, что это будет не Эд…

Я прикрываю глаза. Отгораживаюсь. Но требовательный шепот не позволяет мне спрятаться.

– Смотри на меня.

Нет, я не буду. Не буду…

Но мои глаза удивленно распахиваются, когда он задирает мне платье и я чувствую его пальцы у себя на бедре, уверенно ползущие вверх.

– Ты… – срывается с моих губ.

– Я, – усмехается он. – Но тебе ведь без разницы, правда?

Его пальцы, как клеймо палача, оставляют болезненные ожоги там, где он ко мне прикасается.

Вверх…

Еще выше.

– Хватит…

Он задевает кромку моих трусиков, скользит вдоль нее. Одно мое неосторожное движение, и его пальцы преодолеют эту тонкую преграду из кружева. Из моего горла вырывается судорожный выдох, время останавливается, тишина бьет в барабанные перепонки. И вдруг взрывается каким-то треском…

Мы оба замираем.

Смотрим друг другу в глаза.

И глотаем это молчание – до тех пор, пока в него не врываются звуки, запахи и цвета. Еще секунду его сердце обвиняюще стучит рядом с моим, а потом Руслан отпускает меня, и от взрывной смеси эмоций не остается и следа.

– Он бы не остановился, – роняет равнодушно.

Так привычней, так правильней, когда он такой. И так я быстрее вспоминаю, где я и с кем.

Поправляю волосы, платье, ищу машинально сумочку и только теперь замечаю, что она выпала у меня из рук. Хочу нагнуться, но Руслан опережает меня.

– Я слышал, что в женской сумочке можно найти что угодно, но не представлял, что это действительно так.

Он поднимает то, что успело выпасть, – электрошокер, газовый баллончик и кастет. Забрасывает это в сумочку, но не возвращает ее мне.

– Этим нужно уметь пользоваться. В противном случае для любого мужчины это так же опасно, как пудра, духи и пилочка для ногтей.

– Приму к сведению.

Я протягиваю руку, чтобы забрать сумочку, но он с силой сжимает ее. Я чувствую жалобный треск, и очень надеюсь, что это не пудра, которая у меня действительно есть.

– Поехали.

Заметив мой удивленный взгляд, он просто хватает меня за руку и тянет вперед, к парковке.

– Но… я не могу!

– Тебе ничего не придется делать – я тебя подвезу.

Его надменный тон, его самоуверенность, что я буду делать так, как он хочет, заставляют сопротивляться.

– Я не могу так уехать! Я приехала с подругой! Она будет волноваться, и…

Я понимаю, что говорю это зря, когда он вдруг резко останавливается и я прилипаю к его спине. Он медленно оборачивается, и я натыкаюсь взглядом на злую усмешку.

– Неужели? Маленькая капризная девочка наконец-то подумала не только о себе, но и о ком-то другом?

Я дергаю руку, хочу вырваться, но его хватка становится жестче. Его не волнует то, что меня ждут в клубе. И не волнуют взгляды людей, когда он практически тащит меня на буксире к парковке.