Я нашел себе летних приятелей среди детей таких же дачников как мы, тех, чьи родители побогаче. Чистенькие и воспитанные мальчики и девочки в потрепанных, но дорогих шмотках. С которыми мы обсуждали, где море лучше, в Италии или Испании.

Ее приняла в свой круг отвязная шпана из соседней деревни. Вечно грязные, ободранные, научившиеся материться раньше, чем нормально говорить. Местные, гроза всех, кого они считали чужаками.

С нами же, городскими, но все-таки в каком-то смысле своими, держали вежливый нейтралитет. Кроме Зиты – она очень быстро в их компанию вписалась, хоть и младше была. Стоило только взять из сарая старый велик, на котором она едва доставала ногами до педалей, и отправиться гонять по округе.

А меня это ее знакомство жуть как бесило. Сперва завидовал – меня-то деревенские в упор не замечали. Или, косясь в мою сторону, презрительно сплевывали под ноги, обзывали мажорчиком и уходили по своим загадочным делам.

Потом – начал ревновать. Впервые в жизни это чувство оказалось таким острым. Зинка-резинка, от которой в школе еле отвязался, которую приходилось терпеть по наказу бабушки и отца, теперь целыми днями пропадала где-то. Ей стало совсем не до меня.

– Как ты с ними дружишь, по ним тюрьма для несовершеннолетних плачет, – еле скрывая обиду, спрашивал я.

– Нормальные ребята, – отмахивалась Зина и убегала за околицу.

Я копил злобу. Пока однажды не решился вмешаться, чтобы напомнить дурной девчонке, кто тут главный.

– А твоя мама знает, с кем и до скольки ты гуляешь? – не найдя других аргументов, спросил я, когда просто так уйти со мной она отказалась.

– А ты пойдешь ей докладывать?

– Че до нее докопался, мажорчик? Иди куда шел. Или проводить для ускорения, ема?

Ярко-карие глаза Зины сузились в презрительные щелки. По обеим сторонам рядом с ней возникли двое деревенских, третий чуть поодаль встал. Загорелые дочерна, а волосы наоборот – выцветшие как солома. Голые по пояс, так, что видно было, какие они жилистые.

Меня это не пугало. Я кроме плаванья в то время вовсю занимался еще и боксом. Почему-то был уверен, что любого из них запросто уложу. Вот только спортивный поединок и настоящая уличная драка – совсем разные вещи. Я это понял спустя три минуты и еще пару дерзких фраз.

Потом уже осознал – повезло, что они на реку собирались, обувь никто не надел тяжелую, иначе разбитой губой, ушибами и ссадинами не отделался бы. А еще – что рядом была Зина.

Ей даже разъяренных малолетних гопников удалось успокоить, правда, не сразу. Бока мне намять успели. Зато своего добился – домой мы возвращались вместе.

Так я подрался за нее в первый раз.

– Придурок ты, Павлов, – сердито тараторила она. – Лучше бы тебе теперь носа за калитку не высовывать. Недели две, а то и до конца лета. Им ведь тоже скучно, а развлечений тут не богато. Драка или дискотека по субботам, и все.

– Значит, вот как ты развлекаться любишь. С селюками по дискотекам шляться. Тоже мне, отличница, девочка-ромашка. – Я сплюнул кровь и продолжил, игнорируя ее обиженный взгляд. – Курить и водку пить научили уже? Или еще чему плохому?

– Не обзывайся! Меня на дискотеку и не пустят, там для старших, мы рядом тусим. И водку никто не пьет, выдумал тоже, а курить и пробовать не хочу, противно. А ты – свинья неблагодарная, больше никогда тебя выручать не буду.

И все-таки привела к себе, пока бабушка была на огороде, замыла пятна на одежде и обработала раны. Глядя на ее лицо, сосредоточенное и близкое, чувствуя бережные прикосновения маленьких ловких пальцев, я впервые захотел поцеловать ее. Вообще поцеловать девчонку, до сих пор я ни разу еще такого сильного желания это сделать не испытывал.