Отворачиваюсь к воде и стараюсь восстановить дыхание.

В памяти всплывают последние слова, что слышала от Лидии Михайловны, мамы Егора: «Не порть жизнь моему сыну. Он тебя не простит, если из-за тебя его ребенок погибнет. Ия, поговори с ним».

Да уж, представляю, как она будет мне рада, я ведь тогда так и не поговорила. Не смогла…

«Так, Ия, блокируем все плохие мысли», – напоминаю себе.

Егор обхватывает ладонью мое предплечье, разворачивает к себе лицом. Голову не поднимаю. Сколько должно пройти лет, чтоб полностью воспоминания отпустили, не закручивали воронкой поглубже в бездну?

– Посмотри на меня, – пальцами, едва касаясь, поднимает мой подбородок. – Если бы ты знала… – замолкает.

«Я знаю, Егор, тоже знаю…» – про себя, потому что вслух не смогу.

– На всю жизнь перед тобой виноват, – завершает проникновенно.

– Давно это было. Отболело, – не знаю, говорю правду или вру, но внутри все сжимается.

Если бы хоть кто-то знал, как я по нему скучала когда-то. Но никто не знал, потому что рядом никого не было.

– Больше десяти лет прошло. Ты б еще вспомнил, как с Федоровым меня в раздевалке закрыли в первом классе, – шутливо произношу.

Последние силы выскребла, собралась. Голос, вроде, не дрожит.

– Ну, пиздец, – Егор делает шаг назад от меня, нервно проводит по волосам. – С детства я мудак!