Из юной хрупкой ранимой малолетки Лера превратилась в смелую девушку.

Хоть и боится до чертиков, а хвост держит пистолетом. Похвально.

— Чушь собачья! — раздраженно фыркнул, взбесившись от собственных мыслей. — Ты скорее сама поранишься. Не сжимай так сильно, я сказал!

— Не указывай мне, что делать! — Спирина поднесла осколок прямо к его носу и повторила более грозно: — Отойди! Живо!

Не выдержав, он все же рассмеялся:

— А если не отойду? Что тогда? Применишь свое оружие… массового поражения? Серьезно?

Девушка поникла, осознав, как глупо сейчас выглядит.

Осторожно разжала пальцы, выпуская на волю кусок острого фарфора. Судорожно втянув в себя кислород, она подняла на него глаза.

— Хорошо. Чего ты хочешь?

— Хм? — Герман удивленно вздернул бровь, изображая крайнюю степень удивления. — Поясни-ка!

— Чего-то же ты точно хочешь, раз так себя ведешь? — Лера продолжала рассуждать вслух. — Осталось понять, чего именно.

«Нагнуть тебя прямо здесь и хорошенько… хорошенько… О! Сучка! Преподать бы тебе урок хороших манер! Боже! Неужели я… опять?»

Мужчина стиснул зубы, закипая от ярости на самого себя:

— Пытаешься со мной договориться?

— Почему нет? — вопросительно пожала плечами Спирина. А потом и вовсе уперлась ладонями в его грудь, пытаясь оттолкнуть от себя. — Ты двигаться-то собираешься, или и дальше будем обниматься? Так ведь и породниться недолго, Давыдов!

Герман сильнее стиснул зубы, сдерживая рвущийся наружу рык.

Но все же сделал крошечный полушаг назад. Его глаза метали молнии, хоть сам он и старался выглядеть спокойным. Хотя бы внешне.

— Ты меня пугаешь! — протянул он издевательски. — Нет, серьезно. В твои-то годы не знать, откуда дети берутся? Странно! Бытует мнение, что провинциальные девушки очень безотказные. И доступные – жуть! Глазом моргнуть не успеешь, как сами к тебе в койку залезут. Это правда, Лера? Или все же злые языки на всех вас клевещут? Ты как думаешь?

Она дернулась от его слов, словно он наотмашь ее ударил.

И таким взглядом окатила, будто придушила бы на месте.

Ее глаза неестественно блестели, но Лера улыбалась.

Явно наигранно, через силу, но все же…

— Если мое мнение интересует: везде хватает любителей свободных отношений. И в большинстве случаев все зависит от самого… человека. Но ты… ты ведь и без меня это знаешь, верно?

Закончив фразу, мелкая точно сдулась. Даже плечи поникли.

«Бл*дь! Вот что я за урод такой?»

Жадно вдохнув полной грудью, Герман задумчиво протянул на выдохе:

— Весьма проницательно!

— Угу, — она отвернулась, пытаясь скрыть от него скатившуюся по щеке слезу.

Только вот… он увидел. Увидел и застыл как вкопанный.

Внутри что-то вдребезги разбилось от подобного зрелища.

По оголенному нерву царапнуло. За живое задело.

Сжалось в тугой комок где-то за ребрами и не отпускало.

«Твою мать! Как далеко я способен зайти в своем стремлении наказать ее?»

Уже сожалея о своей несдержанности, Давыдов попытался развернуть Леру к себе лицом:

— Извини! Я не должен был…

Внезапно она оттолкнула его. Причем с такой чудовищной мощью, что мужчина реально опешил. Отступил назад на несколько шагов и еле равновесие удержал.

— С ума сошла? — рявкнул он, не узнавая собственного голоса. — И откуда в тебе столько силы взялось?!

— А кто сказал, что это сила, Герман? — вторили ему ядовито. — Разве не видишь? В моих глазах отчаяние!

— Отчаяние? О! Сейчас я покажу тебе, что такое… отчаяние! — мужчина вновь двинулся в ее сторону. Но замер, услышав горькое:

— Не подходи! Испачкаешься еще!

— Смотрю, кого-то пробило на откровения? Или я неправильно тебя понял?