Помню тот день, когда мне сказали, что её переводят в обычную палату, потому что её состояние стабилизировалось и в реанимации ей делать больше нечего. Я выдохнул и почувствовал облегчение. Игнорируя радости и объятия окружающих, направился в уборную и впервые тогда заплакал. Я почувствовал такое облегчение и такую благодарность, которую просто словами не передать.

Я понимал, что просто вымолил её у него, и теперь у меня больше нет право на ошибки.

Из моих мыслей меня вырвал тихий скрип двери. Мы с Андреем Николаевичем резко застыли и одновременно устремили взгляды в сторону двери. Уверен, он думал о том же, о чём и я.

Как бы сильно мне не хотелось, чтобы это была Маша, я понимаю, что нам лучше не встречаться. По крайней мере, не сейчас. Она сейчас не готова меня видеть, а мне будет стыдно показаться ей на глаза в таком виде.

-Коля, почему ты не спишь?

Фух, слава богу, это оказалась Ирина Алексеевна, мама Маши. Вот только она немного в шоке, когда видит, что вместе с тестем на кухне сижу я. Так и застыла в дверях, непонимающе смотря на нас.

-Руслан? – громко спрашивает, будто не веря в то, что это я.

-Да, тихо ты, Ира! Закрой дверь, а то Машу разбудишь.

И пока Андрей Николаевич рассказывает жене, что да как, я замечаю, как на улице светлеет на глазах. Понимаю, что пора уже уходить и достаю телефон, чтобы Антон выслал за мной машину, но я не успеваю и я этого сделать, как экран загорается, и я вижу входящий вызов от своего адвоката. Он говорит, что у него всё готово, и я прямо даже может выслать мне документы на развод.

Молодец, конечно, оперативно работает, но впервые я недоволен его скоростью работы, хоть я и сам его в жесткие рамки загнал.

Положил трубку и бросил смс Антону, что жду машину с водителем от него.

Антону тоже в той аварии досталось, но основной удар был направлен на пассажирское место, где сидела моя Маша. Потому он и быстрее выкарабкался.

Я уже собирался успокоить разнервничавшуюся моим появлением тёщу, как в кухню заходит сонная и болезненно бледная Маша. Все притихли, в том числе и я, вот только в отличие от других я перестал дышать.

Сердце предательски заныло и начало разгоняться при виде неё. А бешеные удары в груди, будто разрывали грудную клетку. Чёрт. Чёрт. Чёрт.

Маша не смотрела в нашу сторону. Достала стакан из шкафа и налила себе водички, после чего повернулась к нам и увидела меня.

Стакан падает на пол, разбиваясь на мелкие кусочки стекла, и она хриплым ещё ото сна голосом, будто не веря, что видит меня, спрашивает.

-Ты?

Повисает долгое молчание. Я ничего не отвечаю, её родители тоже молчат.

-Что ты тут делаешь?

Я не могу сказать тебе о главной причине, почему я здесь …

Эти слова так и рвались из моих уст. Стоял перед ней весь пропахший сигаретами и смешавшимися запахами алкоголя, да и внешний вид оставлял желать лучшего, таким жалким я ещё никогда не выглядел. Но это сейчас такой пустяк, по сравнению с тем, что у меня в данный момент происходит внутри. Чувствую себя выброшенным на улицу, никому уже ненужным домашним животным, который нуждается в том, чтобы его накормили, отогрели и приласкали.

Наплевав на всех и всё, подхожу к ней и обнимаю её крепко.

- Не уходи … не уходи … останься. – прошу, а в мыслях просто умолю.

Я не успел насладиться тобою, слышишь?! Я не успел насладиться твоею любовью!

Я задыхаюсь, меня всего трясёт, хочется завыть как раненый волк.

Такая теплая, такая родная и только моя. Сжимаю её крепче, но она не отвечает, снова не отвечает и это меня убивает. Я хочу, чтобы она тоже меня обняла, хочу, чтобы она забрала свои слова обратно, хочу, чтобы она вернулась ко мне. Я не готов отпустить, хоть и обещал.