Молодой врач нахмурился. Сейчас он и сам не знал, к чему клонит его собеседник.

– Ты не хочешь иметь детей, потому что всегда думал, что родители тебя не любили. И теперь сам боишься, что не способен полюбить собственных детей. Как странно устроен человеческий разум, тебе не кажется?

Элиот не отрицал. Вот ведь: достаточно трех минут, чтобы незнакомый человек разрушил все, в чем ты уверен, и заставил во всем сомневаться. Жалкая кучка секретов – вот кто мы.

Сильный порыв ветра обрушился на террасу. Мужчина поднял воротник, подошел к Элиоту и положил ему руку на плечо, словно пытаясь ободрить.

– Не трогайте меня! – попросил молодой врач и бросился к балкону. Ему не хватало воздуха, в голове все перемешалось. Однако он чувствовал, что самое важное от него ускользает: истинная причина этих откровений.

– Предположим, все это – правда, – сказал Элиот, глядя в лицо своему таинственному гостю, – от меня-то чего вы ждете?

Мужчина покачал головой:

– Я ничего не жду от тебя, парень. Не хочу тебя разочаровывать, но я здесь не ради тебя.

– Но тогда…

– Я вернулся ради нее…

Он снова достал бумажник, но на этот раз достал цветную поблекшую фотографию и протянул ее Элиоту.

Это был снимок, сделанный в Центральном парке, на котором Илена с сияющим лицом и румяными от мороза щеками бросала снежок. Это было его любимое фото, сделанное прошлой зимой, которое он всегда носил с собой.

– Где вы его достали? Только попробуйте подойти к Илене – я вам всю физиономию расквашу, да так, что…

Мужчина поднялся, не дожидаясь окончания этого предостережения. Как будто прощаясь, он погладил щенка и сделал несколько шагов к окну. И тогда Элиот заметил, что незнакомца так же бьет дрожь, как накануне в аэропорту перед исчезновением.

Но на этот раз он не даст ему так просто уйти!

Элиот бросился за ним, но… слишком поздно. Тот уже вышел с террасы и закрыл за собой раздвижную дверь.

– Открой эту чертову дверь! – кричал доктор, барабаня по стеклу, которое было покрыто флуоресцентным гелем и по вечерам отливало красивым зеленым светом.

К несчастью, это изобретение архитектора превращало стекло в нечто вроде зеркала, только без амальгамы. Запертый на террасе, Элиот не видел, что происходит в комнате.

– Откройте! – потребовал он снова.

После недолгого молчания послышался голос:

– Не забудь, что я сказал: я твой союзник, а не враг.

Элиот не должен был отпускать этого типа. Теперь он хотел знать больше. Приняв мгновенное решение, хирург схватил стул из кованого железа и со всех сил швырнул в застекленный проем, который тут же взорвался множеством ярких брызг. Он бросился обратно в дом, спустился бегом по лестнице, пробежал все комнаты и даже вышел на улицу.

Никого.

Когда он вернулся на террасу, малыш лабрадор тоскливо выл на луну.

– Успокойся, все хорошо, – сказал Элиот, беря щенка на руки, – все закончилось.

Но в глубине души он был убежден в обратном. Все только начиналось.

Я бы так хотел, чтобы ты вспомнила те счастливые дни, когда мы были друзьями.

Тогда жизнь была прекрасна, и солнце светило ярче.

Жак Превер, Жозеф Косма

1976 год

Элиоту 30 лет

Со щенком под мышкой Элиот поспешил к автомобилю. Надо было рассказать Мэтту о втором появлении незнакомца. Сначала он хотел позвонить Илене, но он положил трубку, прежде чем она успела ответить. Как ей рассказать о случившемся, чтобы она не сочла это болезненными фантазиями? Нет, прежде чем ее беспокоить, надо сначала все разузнать…

Открыв дверцу «жука», он посадил щенка на пассажирское место и подумал, что уже начал к нему привязываться. Малыш лабрадор был неспокоен, судя по всему, эта странная встреча тоже его ошеломила.