— Не называй меня так! — фыркаю, сдувая с носа холодную каплю. Его рубашка промокла и облепила тело подчеркивая мышцы и прорисовывающиеся кубики пресса. С темных волос капает вода. Она стекает по лицу делая его невозможно сексуальным. Слежу за струйкой, бегущей по подбородку, по шее, под ворот рубашки прямо на грудь, а дальше фантазия дорисовала сама.

— Мы сейчас замерзнем и заболеем, — он протягивает мне руку. — Поехали. Я куплю тебе по дороге горячий кофе.

— Я сама в состоянии купить себе кофе. Нашел чем удивить, — но все же обхожу машину, сажусь на переднее сидение. Оно тут же намокает. Давид садится за руль и через голову снимает рубашку обнажая для меня свое тело по пояс. Я не могу не смотреть на него. Сделав вид, что увлеченно пишу сообщение подруге, искоса наблюдаю, как место мокрой черной тряпочки занимает белая футболка, которая чертовски ему идет. Она идеально подчеркивает тон его кожи, цвет волос и даже глаза.

— Не смотри так на меня, — смеется Давид. — У меня встает.

— Придурок, — отворачиваюсь к окну. — Мне надо к подруге, и ты не ответил, что здесь забыл.

— Мимо проезжал, — нагло врет мужчина. — Увидел тебя, выходящую из здания. Решил прокатить, чтобы под дождем не моталась.

— Что ты хочешь мне показать? — любопытство все же берет верх.

— Скоро увидишь, — он сосредоточенно ведет машину.

Дорога скользкая, брызги от луж под колесами разлетаются в разные стороны. Окончательно разгулявшаяся непогода заливает окна дорогого автомобиля, мочит прохожих забираясь под зонты и плащи. В салоне пахнет терпким парфюмом, все той же вишней и натуральной кожей. Намокшая футболка неприятно морозит кожу, штаны тоже не добавляют радости. Не хотела ведь мокнуть. Курточку одела и думала доехать до Алиски раньше, чем начнется все вот это, но надо же было приехать этому… Давиду!

— Слушай, а у тебя нет случайно еще чего-нибудь сухого?

— Нет, — пожимает он плечами. — Если бы не выделывалась столько времени, не промокла бы. Терпи теперь. Сейчас доедем до места, там найду что-то.

— Если бы ты был мужиком, отдал бы сухую футболку мне, — сложила на груди руки.

— Это воспитательный момент, — во всю скалится Давид, демонстрируя идеально белые зубы. — В следующий раз будешь соображать быстрее. Терпи, Софи, — мы подъехали к небольшой кофейне. — Тебе с молоком? — какие мы заботливые! Молча отвернулась. Он вышел из машины, первым порывом было сбежать, пока есть возможность, но река, образовавшаяся вдоль бордюра, приняла решение за меня. Шагать в нее мне не хочется, а вот снять с себя хоть что-то мокрое — очень. Скинула курточку, влажную даже изнутри. С трудом сняла противную мокрую футболку, затем на голое тело в одном нижнем белье куртку надела обратно. Давид вернулся с двумя стаканами на специальной подставке, на секунду замер, рассматривая меня в белом кружевном лифчике, равнодушно протянул бумажный стаканчик, сел в машину, свой поставил на панель. Я совершенно не понимаю его поведения по отношению к себе. То он норовит прикоснуться, то делает вид, что ему плевать на полуголую девушку в салоне его авто. — Лексу понравится, — заявляет эта скотина, даже не глядя на меня.

— В смысле?! —  я подпрыгиваю на сидении, крышечка с кофе отлетает в сторону и горячий напиток расплескивается мне на штаны. — ЧЕРТ!!! — мужчина смеется в голос следя за дорогой. — Я никуда не хочу больше ехать. Отвези меня домой! Слышишь?

— Ага, — он продолжает свой путь игнорируя мои возмущенные требования. К кофе так и не притронулся. Странный.

Минут через пятнадцать мы заехали во что-то сильно напоминающее промзону: гаражи, бетонные заборы, мусорные баки, пара разбитых в хлам тачек. Сердечко в груди прыгает, как в мультиках про Тома и Джери, прорисовывая свои формы где-то за пределами груди. Давид свернул к высоким открытым воротам, по которым барабанит дождь, создавая дополнительный, но очень уютный шум. Загнал свой Aston Martin внутрь и из окна я увидела свой ночной кошмар, стоящий в расстегнутой рубашке, грязных рабочих брюках и банкой безалкогольного пива в руке. Давид забрал свой кофе из машины и со словами «Ну наконец остыл» присосался к стакану.