На это свидание она собиралась равнодушно. К черным джинсам надела серый свитер, завиваться и краситься не стала вообще, а вместо палантина водрузила на голову свой каракулевый «колониальный шлем». Черный мех, конечно, требовал хоть какой-нибудь подкраски губ, но Лера из принципа не стала себя украшать. Не для кого. Не для Рафаэля же! Она, видите ли, не в его вкусе… Можно подумать, что ее интересует его вкус. Жалкий мужлан!

Когда она спрыгнула с подножки троллейбуса, сквозь ограду садика сразу увидела Рафаэля. Он, ежась на сильном ветру, стоял возле памятника Екатерине II, который питерцы панибратски именовали Катькой.

«Что я делаю?! И зачем мне это нужно?!» – подумала Лера, но все же пошла навстречу своему новому знакомому. Лучше провести воскресный вечер в его компании, чем в одиночестве.

– А вы сегодня гораздо милее, – улыбаясь, сказал ей Рафаэль. – Все-таки красная помада здорово портит женщин. И, заметьте, старит!

– Много вы понимаете… – недовольно буркнула Лера, но подумала, что Лилечкин муж сегодня выглядит более привлекательным мужчиной, чем показался ей вчера. У него были ясные светлые глаза с зелеными искорками и по-детски припухлые губы. Вчера она этого почему-то не заметила. Лера отвела глаза от лица чужого мужа и спросила: – Ну… и куда пойдем?

– Ясное дело куда! Поедем ко мне!

– Как это к вам? – испугалась Лера и даже остановилась посреди Невского.

– А так это! – сказал он с ее интонацией. – Я слышал, что Лиля сегодня собиралась на свидание с вашим Андрюшенькой к восьми, а потому мы как раз успеем.

– К чему успеем?

– Ну… мы придем к нам домой и будем будто бы демонстративно ждать, когда она уйдет.

– Как это… демонстративно? – еще больше испугалась Лера.

– Обыкновенно. Сядем рядом на диван, я вас, уж простите, обниму, и мы будем следить за ее сборами в четыре глаза. Уверен, это здорово ее раздражит. А уж если мы еще и поцелуемся…

– Знаете, Рафаэль, – прервала его Лера, – вашу Лилечку наш поцелуй, может быть, и раздражит, но мой-то Андрей его не увидит!

– Не можем же мы быть сразу в двух местах одновременно! – справедливо заметил он. – Сегодня наше представление будет для Лили, а потом мы что-нибудь подобное закатим и для вашего Андрея, будь он трижды неладен! Уж простите меня… В общем, поехали! – И он потянул ее за руку к остановке троллейбуса.

Лилечка действительно была еще дома и, видимо, как раз собиралась на свидание. На кружевную комбинацию у нее была надета еще не застегнутая юбка. Женщина появилась в дверях комнаты и так удивилась Лере, что даже не поспешила чего-нибудь накинуть себе на голые плечи.

– Проходи, котик, – сказал Лере Рафаэль и пропихнул ее в коридор впереди себя.

Лиля посмотрела на мужа с незнакомой спутницей с большим недоумением. Лера же с боязливым интересом вглядывалась в лицо женщины, на которую ее променял Андрей, и не находила в нем ничего, за что обладательницу оного стоило бы полюбить. Лилино лицо было миловидным, но не более. Чуть прикрытый легкими светлыми прядками лобик показался Лере узковат, а носогубные складки – слишком резкими. И что Андрей в ней нашел? И за что ее так сильно любит муж? Неужели за выразительные формы? Грудь, которая так и выпирает из кружев комбинации, конечно, хороша. Но кто сейчас, кроме Лилечки, носит подобные комбинации? Это же прошлый век! Если не позапрошлый…

– Знакомься, Лиля, – обратился к жене Рафаэль, – это моя Леруся. Мы с ней тут подождем, пока ты уйдешь.

– В смысле? – удивленно спросила Лиля.

– Ну… я подумал… чего нам на улице мерзнуть, если ты все равно уходишь… – подал новую реплику муж и помог Лере, которую слегка потряхивало от унижения, снять куртку. Затем он провел ее в комнату и усадил на диван. Лера замерла, напряженно прямя спину и устроив руки на коленях, будто воспитанница Смольного института благородных девиц, позирующая фотографу. Рафаэль сел рядом с ней, демонстративно положив руку ей на плечо и закинув ногу на ногу.