Мы с Мелани, мадам Креспен и месье Понсоном остановились в гостинице прямо на рыночной площади, а наши люди – на постоялом дворе неподалеку.

Мелани, никогда прежде не бывавшая в других городах, кроме родного Розена, целый вечер любовалась из окна на ровные ряды разноцветных палаток для завтрашней ярмарки. Напротив гостиницы на другой стороне площади стояло здание ратуши с большими круглыми часами, в окошке над которыми каждый час появлялась позолоченная фигура павлина с красивым хвостом.

На этой ярмарке мы сняли две палатки в разных рядах. В одной, расположенной в более престижном месте, будут продаваться хорошо окрашенные тонкие ткани, в том числе и с набивным рисунком, кружева, а также готовые платья, которые успели пошить деревенские портнихи под руководством мадам Ришар. В другой – полотно попроще. Мы нацеливались на разных покупателей и надеялись, что этот подход сработает.

В первой палатке заправляла мадам Креспен, во второй – Жерар. Месье Понсон курсировал между ними. Мы с Мелани в разгар первого базарного дня взялись играть роль покупательниц. Ведь всем известно, что ничто так не привлекает покупателей, как толпа перед палаткой. Так почему бы не создать ажиотаж?

Мы с ней так громко обсуждали платья, надетые на грубо вытесанные деревянные манекены (денег на манекены из папье-маше у нас просто не было), что вызвали интерес других дам, прогуливавшихся по этому ряду.

– Восхитительное кружево! – отметила одна из них работу Мелани, и я заметила, что та смущенно покраснела. – И как уместно оно подобрано к этому платью.

– Фасон тоже хорош, – добавила другая. – Вот только разумно ли покупать готовое платье? Никогда прежде не делала этого, всегда предпочитала обращаться к портнихе.

Это был главный вопрос, который тревожил и нас. Магазинов готовой одежды в Эльзарии было слишком мало, чтобы делать в них покупки стало привычным, а вот ателье – на каждом шагу.

– Ох, мадемуазель! – воскликнула мадам Креспен из-за прилавка. – Это платье будто сшито специально на вашу прекрасную фигуру!

Я видела, что Фифи тоже заметила кольцо на пальце у женщины, и знала, что она – не мадемуазель, а мадам, но почему бы и не польстить возможной покупательнице, дав ей понять, что ее приняли за молодую девушку?

В палатке мы поставили ширму, сделав в дальней части что-то вроде примерочной. А особо стеснительных покупательниц мадам Креспен готова была приглашать в свой номер в гостинице.

– Вы думаете, оно мне пойдет? – всё еще сомневалась женщина.

– Оно синее как ваши глаза, – сказала я.

– А если нужно будет убавить или расставить в талии, – прибавила Фифи, – то моя портниха сделает это за час.

Примерить его женщина согласилась, вот только раздеваться за ширмой категорически отказалась, и мадам Креспен повела ее в гостиницу, гордо неся платье на вытянутых руках. По дороге нарядом заинтересовались еще несколько женщин, и Фифи объяснила им, как найти нашу палатку.

Я по просьбе покупательницы тоже отправилась с ними в гостиницу – чтобы высказать мнение, идёт ли ей этот наряд. И когда она надела платье и подошла к зеркалу, я увидела, что она и сама поняла – оно ей идёт. Ее глаза сияли от восторга. Она даже не стала торговаться и тут же отсчитала Фифи нужно количество серебряных и медных монет.

Наверно, она была женой чиновника, и я не сомневалась, что это платье станет для нее парадным несмотря на то, что оно было всего лишь льняным.

Когда мы вернулись в палатку, оказалось, что остававшаяся за прилавком портниха за это время продала еще одно платье.