— Я же говорила. А то я не видела, с какой моськой она последние два дня сидела. Гони бабло.

— Отвечаю, я был уверен, что никак не отреагирует, — ей протянули честно проигранные деньги. В этот момент дверь снова открылась. Вернувшаяся Нелли, не обращая на них внимания, порылась в выдвижном ящике комода, что-то достала оттуда и снова умчалась.

Парочка, чуть не застигнутая врасплох, переглянувшись, рассмеялась. В эту секунду они чувствовали себя настоящими заговорщиками, но что поделать.

Порой упёртых баранов нужно столкнуть лбами, чтобы получился результат. А то ходят оба: ни рыба ни мясо. Ещё нагородят себе проблем из врождённой вредности, потом вообще не расхлебают заваренную кашу.

***

В дверь забарабанили так, что заходила ходуном коробка. Удивительно, но из соседних спален даже носа никто не показал, чтобы выразить своё "фи".

Хотя нет, не удивительно. Здешнему народу всегда на всё пофиг, ей ли не знать.

— О, — Нелли расплылась в ядовитой улыбочке, которая спокойно могла принадлежать кобре за секунду до атаки. Матвей ошарашенно застыл на пороге. Одетый: спортивки, футболка. И на том спасибо.

— А ты тут что делаешь? — кажется, он был готов увидеть что угодно и кого угодно перед собой, но только не две смешные косички в обрамлении милой пижамки с пингвинами.

— Я самоприглашённая гостья, — зоркая Пелька разглядела в полумраке комнаты женский силуэт. Бондарева бесцеремонно отодвинули, влетая внутрь жизнерадостным вихрем. — Привет всем, кто меня не ждал. В компанию примите? Посуда у меня своя. О, — узнала она знакомое лицо. — Аксянова. Ты ли это? Хотя почему нет. Ты у нас знатная шлёндра.

— Пылаева, чё припёрлась?

Не то, чтобы симпатичная, но более-менее миловидная круглолицая девушка, расфуфыренная как на праздник в палатку к дальнобойщикам, хмуро поджала тонкие губы, намалёванные блеском.

Ага, значит до поцелуев пока не дошло. Слава богу. Не хватало Бондареву подцепить герпес. А потом и её им заразить.

— Как чё? — Нелли весело запрыгнула на кровать, хлопая по свободному месту между ней и Аксяновой, приглашая присоединиться в конец офигевшего Матвея. — Разве я отдам тебе на растерзание своего лапушку? Ты, кстати, как, сифилис вылечила?

С Дашей и Никой они поступали в Академию одновременно, но так как Пылаева взяла академку и год упустила, училась теперь на курс младше. Соответственно, пересекались они редко.

Да и раньше никогда не дружили. Аксянова у них была, типа, начинающий писатель, из тех, который всех достал ещё до того, как выпустил многострадальную книжонку.

Даша больше ныла, как устала за день вымучивать несчастную страничку про «властного властелина и скромную служанку» и какой это тяжкий труд — писательство, нежели действительно делала что-то стоящее.

Из любимого жанра с пометкой «18+» плавно вытекало, что не меньше теории Аксянова любила практическую составляющую, а если точнее: имела по Академии репутацию редкостной шлюхи, которая даже цветы не просила взамен, работая на чистейшем энтузиазме.

— Какой нафиг сифилис? Ты чё несёшь?

— Ну не знаю. Какой ты там в прошлый раз подцепила? Месяц по клиникам носилась. Или это был не сифилис? А что? Хламидии?

— Дура.

— Дура ты, если ещё не вкурила, что тебе пора валить.

— Это с хрена ли?

Нелли вытащила из-за под резинки пижамных штанов прихваченные с собой ножницы. Большие, металлические, с обколупавшейся на кольцах краской. Добротная вещица, которой можно убить просто стукнув.

— Иначе я сделаю тебе дополнительные дырки для проветривания в башке, — преспокойно пригрозила она с видом, словно звала подстричь сухие кончики.