Мы, как и прежде, продолжаем избегать друг друга, с той лишь разницей, что его ко мне отношение сильно изменилось. Если раньше я вызывала в нём раздражение, упрёк или непонимание, то теперь – исключительно холод и равнодушие. Ринат смотрит на меня, как на пустое место.

И вроде можно праздновать, цель достигнута, враги повержены, но, как бы не так! Стоит ему попасть в поле моего зрения, как сердце начинает тихонечко ныть. Это настолько бесит, что сумка для поездки к дяде собрана мною ещё в середине апреля.

Сдам ЕГЭ и прощай Тролль! За лето я тебя забуду…

17. Год спустя

– Жизнь – то ещё дерьмо.

Констатация потягивающего вино Владлена звучит сухо и неопровержимо.

Подавившись чаем, вопросительно смотрю на своего родственничка. Последние минут сорок он со свойственной творческим людям отрешённостью смотрит в одну точку и судя по потерянному виду, развивать свою мысль не планирует. Даже завибрировавшему на столе телефону не удаётся его растормошить.

– Отвечать будешь?

Владлен делает неопределённый жест рукой, призванный выразить крайнюю степень своего безразличия к персоне звонящего. Перегнувшись через стол, нахально заглядываю в светящийся экран. Интересно ведь выяснить, кто имел несчастье лишиться дядиной милости. Оказывается, звонит Лана. Та самая любительница утешать обделённых жизнью художников.

– Что, былая муза больше не вдохновляет? – иронично поддразниваю я, стуча по столешнице наращенным ногтем.

– Её дражайший супруг присмотрел себе новую куклу, помоложе, и выставил Лану за дверь, – Владлен в сердцах выключает телефон. – А мне она накой без гроша в кармане?

– А Жанна где? Которая жертва склероза, – вспоминаю его вторую пассию. – Я у тебя третий месяц живу, а «бабушка» так ни разу и не объявилась. С ней-то, что не так?

– В больничке, скорее всего, – он раздражённо передёргивает плечами. – Опухоль у неё нашли какую-то.

– Всё так плохо?

– Да фиг её знает. Там сыночек нарисовался сразу, как она слегла. – Владлен презрительно морщится, видимо, припоминая момент знакомства с её отпрыском. – Мужик делиться наследством не собирается, поэтому крайне доходчиво посоветовал не отсвечивать. В общем, обе отработанный материал.

– Поэтому жизнь – дерьмо?

– Нет, конечно! – отпив из бокала, с таким видом, будто в нём не вино, а минимум жёлчь, дядя вновь принимает скорбное выражение лица. – Просто дни проходят, а я не молодею. Кругом полно юных, полных сил парней. Моё время уходит, малая, а жить иначе я не научился.

Его мрачные рассуждения прерывает настойчивый звонок в дверь.

– Если это Лана, сделай вид, что никого нет дома, – распоряжается он, возвращаясь к созерцанию глянцевой столешницы.

Поняв, что открывать придётся мне, с сожалением кошусь на свой остывающий чай и послушно иду исполнять последнюю волю стареющего дяди.

– Добрый день, – мило улыбается мне незнакомая девушка. Стильная штучка, наверняка лицо какого-нибудь модельного агентства. – Я звонила, но телефон почему-то отключен. Мы с Владленом договаривались о встрече, он взялся писать мой портрет.

– Ласточка моя, проходи скорее! – восклицает дядя, выскакивая из-за моей спины, как чёртик из табакерки. Визит незнакомки творит невозможное, и угрюмый философ в один миг превращается в горного козла, готового немедля пуститься покорять новые кошельки... эм, в смысле горные вершины.

– Ушла гулять! – отчитываюсь, обречённо вздыхая. Куда-либо идти, желания мало, но слушать стоны его очередной пассии хочется ещё меньше.

Я долго и бесцельно брожу по торговому центру, думая о завтрашнем возвращении домой. Нужно успеть собрать свои вещи, а ещё по возможности смириться с тем, что на море в этом году придётся ехать с Троллем.