Это, еще не совершившееся, мы изложили в письме, доставляя утешение себе самим и выражая тебе чувствования нашего сердца, которые ты и сама [Col. 929] знаешь. Я же, как ты знаешь, святая мать моя, хотя и желал бы прибыть [к тебе], но никак не мог бы по причине забот, возложенных на меня, недостойного, и не знаю, каким образом. Ибо как удивительно было то, по словам Писания, что и Саул во пророцех (1 Цар. 10:11), так и то, что Феодор в игуменах; это задержало меня, это связало меня. Если бы я был связан железными цепями, то разорвал бы их и предстал бы пред лицем твоим; а теперь вместо себя посылаю к тебе для малого утешения пресвитера, потому что и сам он пользуется твоей любовью и уважением, чтобы он во всем помогал твоей немощи, наблюдая и заботясь о потребном; и если ты останешься в том же месте, то и он останется; а если отправишься, то и он отправится вместе с экономом. Впрочем, как управит Бог и позволит немощь твоя, так и располагайся, почтенная мать моя, и, желая отправиться, не напрягайся через силу. Поскорее пришли нам известие, как ты чувствуешь себя в болезни, чтобы нам успокоиться немного. Сейчас все братия совершили о тебе молебный канон, и постоянно они возносят моления о твоем здравии. Удостой нас святой молитвы твоей; благослови нас материнскими дарами, приветствуй нас письмом, даруй нам мир, который ты имеешь по благодати Христовой и будешь иметь во веки веков.

(24) Глас в Раме слышан, говорит созерцатель божественных видений Иеремия, и рыдания и вопль мног, Рахиль тогда плачет о детях своих (Мф. 2:18; Иер. 31:15). А ныне какие и сколь великие дела? Откуда явились вчера, добрейшая государыня наша, вестники священного двора твоего, возвестившие нам хвалы о всех недавно совершенных делах твоих? Поистине они огласили весь слух наш. Почему же? Потому что ты явила концам [вселенной] знак такого благочестия; и вот отовсюду несутся к тебе, как летящие облака, многочисленные мольбы, прославляющие Бога за добрые дела твои. Скажи нам, государыня, кто возвел чистейший ум твой на высоту разумения истины, так что ты, как бы с некоторого высокого и превознесенного места, увидела эти дела, богоугодные и святые? Научи, откуда вселилась в тебя такая любовь к благочестию, что ты ненасытимо возжелала благоугождать Богу и до чрезвычайности простерла попечение о душевной и телесной пользе христиан? Или ты, много помышляя о Божественном и имея материнское расположение, нашла недостаточным только освободить народ твоим верховным содействием как бы из некоторого египетского рабства, именно, от нечестивой веры[153], если бы не присоединила к прежним, разнообразно сияющим по подобию звезд добрым делам твоим и настоящую милость, как верх добродетелей?

Свят, свят, свят; возвеселитеся небеса горе, возгласим мы, хотя и дерзновенно, [Col. 932] вместе со святогласнейшим Исаией, яко помилова Бог чрез тебя народ Свой (Ис. 6:3; 44:23). Всё царство твое исполнилось радости и веселия; зане отъятся беззаконный ярем, лежай на нем, и жезл иже на выи такой державы (Ис. 9:4). Кто слыхал о таких делах? Вот скажите, мужи. Кто видал при другом царствовании такое и столь великое благочестие? (25) Хвалите ее все народы; величайте ее с нами, начальники и подчиненные, священники и монахи и весь христианский род. Ибо не только то удивительно, что прощено столько талантов золота, хотя и это – дело несравненное, но и то, что таким образом пресечен многообразный поток нечестия – дело святейшее: уничтожена сеть насильственных и пагубных для души вымогательств, скрывавшаяся от всех предшественников твоих, хотя некоторые из них и благочестиво царствовали