Смотри, сестра о Господе, не поддавайся. Это – язвы Христовы, это – венцы небесные, делающие тебя новой мученицей. Разве и они не были подобны тебе по плоти, так же благородны, так же обеспеченны? Разве и они не были духовным мечом отсечены от мужей? Так самое положение заставляет тебя, сестра и мать, быть во всеоружии[729], да не прельстит тебя чем-нибудь искуситель-диавол, дабы ты утвердила и спасла многих собственным примером, чтобы ликовать тебе в Царстве Божием во веки.

Молись обо мне. Приветствую о Господе твою отрасль и сподвижницу.

(278) Я до сих пор все никак не мог узнать, где бы могла быть заключена твоя святость, отец. Поэтому я терпеливо удерживал руку, к тому же не находя средств исполнить свое желание. А теперь, окрыленный надеждой достигнуть желаемого, я отправил это письмо и уверен, что не обманусь в своей надежде на Господа. Так вот, великий отец, расскажи же, как ты сослан и куда, какая страна тебя приняла, кто живет в ней и кто поблизости, принадлежат ли и те и другие к части избранных или и те и другие враждебны и сбились с пути. Впрочем, ради Христа и трудное [кажется] легким, и печальное – радостным. Блажен ты, за истину изгнанный из родной церкви и сосланный далеко от родины! Блажен ты, ибо ради Христа подвергся издевательствам и побоям от нечестивых перед Каиафиным соборищем! Как и твои сподвижники, ты стал предметом позора вместе со Христом, силою Христа ты и оправдан. Если ты и не взошел на крест, ибо это было несвоевременно, то вышел с крестом на плечах, поруганный и осмеянный нечестивцами. За это и предстоит тебе на небе венец правды (2 Тим. 4:8), сплетенный Ангелами.

Продолжай же, вершина отцов, свои подвиги. Привлеки к ним и последующих: ведь всё еще продолжается время мученичества для украшения Церкви Христовой. Со смущением решаюсь напомнить (так как издавна я получил от твоего крайнего смирения позволение говорить свободно): будь непреклонным в добром исповедании, за которое ты, как награду, получил почетные бесчестия и которое ты исповедовал пред Богом и людьми. Подвизайся еще пострадать ради Христа за святую Его икону, ибо, как говорит великий Василий, «ни держава между обоими не рассекается, ни слава не разделяется»[731]. А христоборцы не только разделяют, но даже, бесчестно поругая, ради Одного отрекаются от другой, косвенно возвращаясь к иудейству и разрушая таинство Домостроительства.

(279) Ведь если Христос не изображается, подобно нам, то Он неописуем – как бестелесный, тогда как все воплощенное описуемо. Как они оставили без внимания, что Слово стало плотью (Ин. 1:14)? Или в чем можно видеть смысл воплощения, если бы Христос как был до воплощения, так остался и по воплощении неописуем, то есть неизобразим, подобно нам, красками? Ведь должна же быть разница между двумя инородными предметами (δυοΐν πραγμάτων ετεροφυών), как между водою и огнем, материей и нематериальностью[732], сложностью и простотой и всем, что стоит в противоположных отношениях друг к другу. Такая же разница должна быть, конечно, между бестелесностью и телесностью, состоящая в том, что одно описуемо, а другое нет, поскольку Христос, посредник между Богом и человеками (1 Тим. 2:5), во единой Ипостаси сохраняет совершенными свойства обеих [природ]. Невещественный облекся в вещество; Простой стал сложным, Бесплотный воплотился, Необъемлемый и Неизобразимый стал во всем подобен нам. Но если Он не изображается, то никакой разницы не произошло, совсем не совершалось соединение противоположных [природ] по Божию благоволению и силе; а следовательно, не было и воплощения. Итак, неправду утверждает говорящий: Бог явился во плоти (1 Тим. 3:16) – и что, подобно нам, и Христос стал причастен плоти и крови (Евр. 2:14).