Где-то около Константинополя преподобный облюбил одну местность, где была ветхая церковка святой Марины, и поселился там. Владелец того места, некто из властных архонтов, Христофор Фагура, ученик и чти-тель Симеона, очень был обрадован, услышав о таком выборе. Потому сам поспешил туда и совершенно успокоил отца своего духовного и помещением, и доставлением ему всего потребного. Мало того, по совету преподобного, он посвятил Богу всю ту местность и вручил ее ему для устроения обители.

Между тем в Константинополе чтители преподобного, узнав об удалении его, недоумели, почему это случилось. Преподобный написал им, как все было, прося их не беспокоиться о нем, уверяя, что все идет к лучшему и что ему на новом месте гораздо покойнее. Чтители его, однако ж, между которыми было немало и знатных лиц, не хотели оставить его без заступничества. Почему, явясь к патриарху, искали объяснения, не было ли чего в сем деле враждебного и неправедного в отношении к отцу их духовному. В успокоение их патриарх удостоверил их, что уважает преподобного и чтит старца его, и что сам одобрил празднование в память его, с одним только ограничением, чтоб это делалось не так торжественно. Что касается до удаления его, то оно было признано благопотребным как средство для пресечения поднятого в городе движения по случаю означенного празднования. Чтоб не осталось у знати никакого насчет этого сомнения, он пригласил их к себе в другой раз вместе с преподобным Симеоном и в присутствии его повторил то же самое. Преподобный подтвердил слова патриарха, уверяя, что ничего не имеет ни против кого, тем паче против святейшего владыки своего, вниманием коего всегда пользовался, и тут же испросил благословение на устроение замышленной уже им обители. Эти объяснения успокоили всех обеспокоенных удалением преподобного. Преподобный писал после мирное послание и к Стефану митрополиту, – и общий мир был восстановлен.

От патриарха преподобный с друзьями своими был приглашен сказанным Христофором Фагура, где они все сделали между собою сбор потребной на построение обители суммы. Затем спешно началось самое построение и, хотя не без препятствий, скоро приведено к концу. Собрав новое братство и установив в нем иноческие порядки, преподобный Симеон опять устранился от всего и сел на безмолвие с обычными ему подвигами и трудами, посвящая все время, кроме случайных бесед с нуждавшимися в совете, писанию назидательных слов, подвижнических наставлений и молитвенных гимнов.

С этого времени жизнь его текла спокойно до самого конца. Созрел он в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова и явился богато украшенным дарами благодатными. Исходили от него касавшиеся некоторых лиц предсказания, которые оправдались делом; было, по молитвам его, немало исцелений, которые совершал он, повелевая помазывать болящих елеем из лампады, теплившейся пред иконою святой Марины.

Прошло тринадцать лет пребывания преподобного в новой обители его, и приблизился конец жития его на земле. Почувствовав близость исхода своего, он позвал к себе учеников своих, дал им должные наставления и, причастившись Святых Христовых Таин, велел петь отходную, в продолжение коей молясь отошел, сказав: в руце Твои, Господи, предаю дух мой!

Тридцать лет спустя явились святые мощи его (в 1050 г., 5 Индикта), исполненные благоуханий небесных и прославившиеся чудотворениями. Память преподобного Симеона Нового Богослова полагается 12 марта, в день кончины его.

Богомудрые писания его сохранил и предал во всеобщее употребление ученик его Никита Стифат, которому поручил это сам преподобный и который еще при жизни его переписывал их набело, по мере составления, и собирал воедино.