На этом компромиссе, впрочем, довольно выгодном для прп. Симеона, закончился около 1010–1011 гг. его конфликт с синкеллом Стефаном. Мы кратко описали его на основании рассказов Никиты в его житии прп. Симеона, написанном приблизительно через полвека после событий. Никита, впрочем, не является прямым свидетелем, хотя и правдив на свой лад, так как в момент изгнания прп. Симеона ему было менее десяти лет. Тем более интересно и важно дополнить рассказ Никиты тем, что пишет сам прп. Симеон, как он понимает и толкует смысл своей борьбы с синкеллом и его сторонниками. Нужно, однако, прежде всего сказать, что за исключением 21-го Гимна, о котором мы уже говорили, прп. Симеон в своих писаниях прямо не упоминает конкретные события этого конфликта, как, например, инцидент с иконою своего духовного отца и т. д., но указывает на глубокие его причины, относящиеся к различиям в понимании христианской жизни и к его попыткам обновить ее. В этом смысле 4-е Послание, написанное в период духовной борьбы, особенно богато сведениями. Из него видно, что сам прп. Симеон хорошо сознавал, что он ненавидим и преследуем за учение о духовной жизни. «Но увы, – пишет он, – потому что я говорю об этом (о жизни по заповедям) и проповедую путь спасения, отводящий без блуждания в Царство Божие, я подвергаюсь расследованиям и осуждаюсь, порицаюсь как нечистый всеми людьми, не только мирскими, но и монахами, и священниками, и архиереями из одного подозрения и диавольского действия, производимого сыновьями непослушания, на отчаяние и погибель избирающих жить благочестиво, я ненавидим даром и перемалываюсь их зубами».

Намеки на процесс прп. Симеона, на клеветы против его духовного отца ясны в этом тексте, но прп. Симеон придает конфликту более широкий смысл. Ненависть против учения прп. Симеона так сильна, что он может объяснить ее только диавольским действием, хотя без сотрудничества людей бесы бессильны. «Вот я, – пишет он, – как наученный самим опытом, говорю, что если бесы не имели бы сотрудниками своей злобы и лукавства людей, никоим образом, хотя это и смело утверждать, не могли бы они повредить кому-нибудь или удалить от заповеди Божией тех, кто возродился Святым Крещением и таинственно стал сыном Божиим». Прп. Симеон резко нападает на своих гонителей за недостаток духовности: «Одержимые тщеславием и гордостью, – пишет он, – и воображающие быть чем-то, будучи ничем, они делают себя отцами и учителями и считают себя саморукоположенными апостолами, не получившие ни благодати Святого Духа, как те, ни просвещенные светом познания, ни видевшие проповедуемого ими Бога, открывшегося им (апостолам) по Своему неложному обещанию».

Пиша эти строки, прп. Симеон, вероятно, должен был иметь в виду епископов, как синкелл Стефан. Более важно, однако, утверждение, что нужно увидеть Бога, чтобы Его проповедовать. И прп. Симеон обращается к получателю послания, несомненно, епископу, поскольку он называет его «одним из саморукоположенных учителей и присвоивших себе апостольское достоинство без благодати свыше», с просьбою молиться о нем, обвиненном в ереси, потому что он почитает своего духовного отца. «Молись о мне грешном, – пишет он, – ненавидимом за Христа, гонимом за желание мое благочестиво жить во Христе, осуждаемом всеми, потому что один я нахожусь чтущим своего духовного отца и учителя, провозглашаемого ими еретиком, потому что я учу всех взыскивать благодать свыше и сознательно наитие Святого Духа и что без него ни прощение грехов, ни отчуждение от страстей и похотей, ни честь сыноположения, ни освящение совсем не бывают никому никоим образом из смертных». Трудно выразить более ясно существенные черты духовного учения прп. Симеона и сказать вместе с тем, что составляло главную тему спора. Само собой разумеется, противная партия также имела свои позиции, которые считала традиционными и реалистическими и которые состояли главным образом в утверждении, что наша эпоха совершенно отлична от апостольской, что невозможно сейчас подражать апостольской святости и что тот, кто этому учит, гордец или сумасшедший.