– Кто тебя сюда притащил? Новообращенным здесь не место! Кто твой куратор?!

– Мила, – Ян вырвал руку и нахмурился. – Людмила Федорова мой куратор.

Губы мужика презрительно скривились, а глаза, слегка навыкате, распахнулись еще больше. Вряд ли от удивления, потому что он снова попытался ухватить за руку, но в этот раз Ян опередил, сильно сжав чужое запястье.

– Какие-то проблемы? – сухо спросил он, понимая, что подобное поведение ни к чему хорошему не приведет, но остановиться уже не мог. – У вас, творцов, совсем никаких манер, да?

– У нас, творцов, – поправил его Дэн. – Ты – один из нас. И отпусти, пожалуйста, сэра Августа Грема. Вопросом про манеры ты нанес ему гораздо больший урон, чем захватом. Уважаемый сэр Август Грем у нас англичанин, и даже посвящен в рыцари Ее Величеством королевой, а ты…

Он развел руками и покачал головой. Из-за залегшей под его глазами черноты выглядело это особенно печально. Ян разжал хватку.

– Давыдов! – процедил сквозь зубы Грем, потирая освободившееся запястье. – Так это ты его сюда притащил?! По правилам пользования ритуальным залом Ямы!..

– Творец с потенциалом силы выше среднего может находиться в зале вместе со своим куратором, – перебила его Мила, выходя вперед и заслоняя собой Яна.

«Вот только не хватало, чтобы меня девчонка защищала!» – подумал он, понимая, что ему ничего не остается, кроме как принять эту помощь.

Грем захлопал ресницами, не веря в происходящее. Кажется, он считал, что Мила должна первой выгнать отсюда Яна, причем пинками. А она и впрямь оказалась куратором. Остальных эта новость тоже взбудоражила, и они зашептались громче, но все равно было не разобрать, о чем именно. Стоило прислушаться повнимательнее, как Грем пришел в себя и снова открыл рот. Хорошо хоть сказать ничего не успел – на весь зал загремела песня Дина Льюиса «Waves».

Ян, как и остальные, повернулся на звук и увидел сестру, которая сидела на ритуальном камне и шарила по карманам в поисках телефона. Наконец, смартфон был найден, и Лана, удивленно уставилась на экран, потом нахмурилась и недовольно пробормотала:

– А вот теперь я обиделась и не буду с тобой разговаривать, – и сбросила вызов, после чего обернулась к остальным, вздохнула: – Да что со мной не так? То маньяк, то сектанты… Дайте уже кого-нибудь поприличнее!

Она решительно спрыгнула с алтаря, словно намеревалась лично разобраться с каждым, но в момент, когда ее ноги коснулись пола, Лана исчезла.

И не давая опомниться, Дэн положил руки на плечи Яну и Миле, и ритуальный зал сменился залитой солнечным светом террасой. Пока глаза Яна привыкали к новому освещению, на террасу успели телепортироваться остальные творцы из ритуального зала. Но сколько он ни щурился на них, сестру так и не смог нигде рассмотреть. Тогда он обернулся к Дэну, что-то быстро набирающему в телефоне. Тот почувствовал на себе взгляд Яна, выдал «потом», убрал телефон во внутренний карман и исчез. Оставалось порадоваться, что Мила никуда исчезать не собиралась. Ян подхватил ее под локоть и, склонившись к уху, спросил:

– Где Лана?

– Верховный творец Лин Вей решает ее судьбу, – голос Милы был спокоен, но пальцы, накрывшие руку Яна, дрожали. – Если он сочтет ее опасной для окружающих – ликвидирует. Если нет, то выберет куратора. Только, – она нервно сглотнула, пальцы сжались, вонзив острые ноготки в ладонь Яну, – только вот выгоревшие еще ни разу не возвращались из череды вероятностей живыми… Ритуал должен был… покончить с ее страданиями…

Очнувшись на камне в черном зале, Лана подумала, что все еще спит. Подобного на выставке Милы просто не могло быть! Например, эти круглые лампы с заключенными в них узорами, несомненно, произведение искусства, но совсем не то, чем обычно занималась подруга. Для ее картин свет требовался другой, да и стены лучше взять белые. И картин нет. Да, отсутствие картин – главное доказательство, что это сон. Если бы Лана очнулась еще на выставке, то явно не в качестве экспоната, а все в том же туалете или вообще в больнице – ведь боль тогда была просто чудовищной.