– Дура! – выругалась она и кинула испорченную салфетку в сторону урны.

Конечно, не попала. Пришлось подходить и поднимать, понимая, что на сломанном каблуке далеко не уйдет. Еще стоит умыться – вряд ли после чужих и собственных действий от макияжа хоть что-нибудь осталось. Но когда Лана открыла кран и посмотрелась в зеркало, ничего похожего на синяк или ссадину у себя на лице не обнаружила. И можно было не вглядываться – на оттертом салфеткой участке сияла бледно-розовая кожа.

«Я не хотел тебя напугать! Только помочь! – в голове снова возник образ промокшего под дождем незнакомца с поднятыми на уровне груди руками с открытыми ладонями. – Помочь, понимаешь? Ты же, черт возьми, прыгнула!»

В висках застучало вновь взбесившееся сердце. Лана вцепилась в край раковины и замотала головой, отгоняя непрошеное видение.

– Нет, – забормотала она. – Я не прыгала! Нет! – Тут же резко остановилась и, взглянув в глаза отражению, прошептала: – Я… прыгнула… Шанкьяхти… звала меня…

В струящуюся по дну раковины воду упали капли крови. Лана удивленно уставилась вниз, потом провела рукой под носом – кровь была ее. Но испугаться не успела – виски пронзила острая боль, и она, зажав голову руками, опустилась сначала на колени, потом и вовсе легла на пол – сил держаться на ногах не было. Крепко зажмурилась, но перед глазами все равно проносились страшные и непонятные видения.

Вот аморфный огненный монстр улыбается ей и машет наспех отращенной рукой…

Гладко выбритый незнакомец за ноутбуком просит не отвлекать его от работы…

Синекожая девушка испуганно отдергивает длинный, слегка выгнутый нож, по лезвию которого стекает алая кровь вперемешку с черным ядом…

Ян лет восьми прижимает ее к себе и уговаривает не смотреть…

Похожий на высушенную мумию старик говорит Петру Евгеньевичу: «Умрет одна – умрут обе. Я огласил условие, дальше решай сам».

Боль усиливалась. Видения сменяли друг друга, не давая как следует рассмотреть их, не то чтобы понять. Лана уже не пыталась сдерживать стоны, превратившиеся в крики, на которые никто не реагировал, хотя на этаже еще были люди. Но когда боль стала совершенно невыносимой, все неожиданно прекратилось.

Лана успела сделать вдох, когда осознала, что больше не лежит на полу в туалете, а стоит на покрытом пеплом холме. Она снова вернулась в прошлое и была теперь маленькой шестилетней девочкой, которая смотрела на черноволосого подростка, стоящего на коленях рядом со входом в одну из вероятностей. Ему досталась череда не по возрасту, и вряд ли там ждало что-то хорошее. Но мальчик не собирался сдаваться и уже поднимался, чтобы войти в новую вероятность и вылететь оттуда спустя пару минут. Упрямый, но такой потерянный. Совсем как Ян, когда ему в очередной раз доставалось от пьяного отца.

При воспоминании о брате, сердце Ланы болезненно сжалось, и она шагнула навстречу мальчику. Но горячая ладонь ее спутника легла на плечо, останавливая.

– Я хочу помочь. Он не выберется сам – слишком рано попал сюда.

– Никто не получает ношу не по силам, – промурлыкал голос у нее за спиной, но рука исчезла.

Лана сделала еще шаг вперед, но мальчик уже исчез в вероятности, и ей ничего не оставалось, как ждать.

– Видишь? – продолжал голос. – Он не сдается и не примет помощь от такой малявки, как ты. К тому же, если ты уйдешь по той дороге сейчас, лишишься моей защиты. Пока не позовешь…

– Пока не позову? – переспросила Лана, не до конца понимая, о чем речь.

– Да, пока не позовешь. Не позовешь меня. Но если уйдешь с ним, то и звать будешь уже его, пока не откажешься. Но я тебя сотворил и знаю, что не откажешься. И пусть эта жизнь для тебя первая, ты не можешь не понимать, что порой один выбор накладывает отпечаток на все последующие, перекрывая их.