Собравшийся консилиум вместе с главным врачом решали, стоит ли подключать Юрия Ивановича к искусственной вентиляции лёгких. Мнения были различными. Одни коллеги считали, что эта процедура приведёт к ухудшению общего состояния, о чём ещё сам Юрий Иванович говорил на конференции, а другие настаивали, что она только спасёт начмеда. Спорили долго, но сошлись на том, что, пока не сделают повторное компьютерное исследование, ничего предпринимать не будут.

Ночь прошла очень плохо. Жена иногда давала мужу подышать через кислородную подушку, чтобы облегчить дыхание. Временами Юрий Иванович впадал в забытьё, даже спал, но это длилось недолго, потом снова мучился, и было видно, что ему с трудом дышится, но решили, что на постоянную вентиляцию лёгких его подключат лишь после повторной томографии.

Повторное исследование только подтвердило опасение медиков. Было поражено уже более восьмидесяти процентов лёгких, никакой положительной динамики не наблюдалось. Пробовали делать ингаляции со спиртом, но они мало что давали в улучшении общего состояния. После продолжительного консилиума решили интубировать больного и держать его на искусственном дыхании.

«Неужели всё, – думал в забытьи Юрий Иванович, – сколько же я спасал по своим методикам больных, а как коснулось лично меня, ничего не помогает».

Он понимал, что вся эта суета вокруг него не случайна. Пригласили одного опытного реаниматолога из другой больницы, свои врачи боялись, что сделают что-то не так. Одно дело интубировать чужих больных, а другое дело лечить своего заведующего, который собственно всему их и научил. Опасались, что обязательно сыграет тот фактор, что с врачами всегда что-то не так случается. И пойдёт не так.

«Что это вокруг меня все суетятся, бегают, – размышлял начмед, – неужели всё так плохо? А умирать совсем не хочется, ведь мало пожил… как там дети, как там без меня жена будет жить?» – были последние мысли Юрия Ивановича.

Ему ввели в вену укол, временно отключили и стали интубировать. Подвели кислородную трубку к больному, за него теперь дышал аппарат, но стали появляться проблемы с сердцем. Через подключичный катетер вливали все лекарства, которые только были в распоряжении врачей, но состояние оставалось крайне тяжёлым.

Юрий Иванович в это время нёсся по огненной спирали куда-то в бесконечность, его окружали какие-то цветные огни, непрерывной чередой летящие перед глазами, завихряясь и пропадая в неизвестности. Появилось что-то наподобие большого огромного туннеля, с мерцающим далёким светом. Стали отчётливо слышны отрывки слов, сливающиеся в непрерывный гул. «Мы его теряем, – вдруг отчётливо услышал он, – что делать? – закричал кто-то рядом, – ну сделайте что-нибудь», – послышался женский голос.

Вдруг всё это прекратилось. Вокруг была сплошная тьма. «Всё, – послышался голос, – сердце не заводится. Умер. Констатируйте смерть. Может, что-то можно сделать, – появился ещё один голос, – нет, бесполезно, сутки мы уже его реанимируем. Уже две остановки сердца было. Боюсь, что его мозг полностью уже разрушен. Напишите точное время смерти».

Где-то в глубине больницы послышался жуткий женский вой, переходящий в безудержный плач, постепенно смолкающий. Всё было кончено. Свершилась ещё одна врачебная трагедия.

Родился 10 июля 1975 года в г. Норильске Красноярского края.

Высшее медицинское образование. Врач-реаниматолог. Женат, трое детей. Хобби: парусный спорт, охота. Издано три книги: «Мистика детерминизма», «Китайское проклятье», «Гадюшник».