…Рыжее солнце медленно склонялось над лесом. Сортокс, весь в грязи и пятнах солдатской крови, брёл, от усталости еле волоча ноги. Руки ныли от многочасового махания косой, в носу стоял противный запах горелого пороха, а глаза всё ещё рябило от невообразимого количества виденных смертей.

Умеют они наказывать, эти Светлые Силы. В ближайший десяток лет Сортоксу точно не захочется на них не то что голос повысить – даже косо взглянуть. Впрочем, уже в который раз напомнил он себе, это всё равно намного лучше, чем заживо гореть в Преисподней…

По окончании Жатвы духи без труда покинули этот мир, разлетевшись по своим потусторонним жилищам. Сортоксу же пришлось топать с поля боя на полянку, где его оставили и откуда должны были забрать.

Победили красно-голубые. Оно, в общем-то, и верно: на их стороне была правда… Наверняка это сражение войдёт у них в историю. А всех завоевателей, как бы сильны и могущественны они ни были, рано или поздно ждёт лишь один итог: громкое поражение и неминуемая гибель. Этот урок Сортокс, пожалуй, усвоил лучше других. Он даже невольно начал симпатизировать отважным защитникам родных земель. Достойно глубокого уважения, когда внешне неагрессивный народ столь ловко сбивает спесь с зарвавшихся «покорителей царств». Он и сам бы пожелал умереть вот так, в честном бою с храбрым противником, а не пасть жертвой заговора трусливых шакалов. Но дважды в одну реку не войдёшь. Надменному правителю – позорная смерть…

За размышлениями Сортокс вскоре добрался до поляны. К его удивлению, она не пустовала: на ней в смертельной схватке сцепились двое. Обладатель «дружеского» красно-голубого шеврона в данную минуту одерживал верх над равным по силе соперником. Очевидно, он был нравственно чище, что неожиданно его подвело: узрев вдруг за спиной врага саму Смерть, он оступился и оказался повален на землю…

Сортокс не шелохнулся, заметив в глазах живого возникший смертельный испуг. Такое случается: Покров бывает неспособен скрыть его от некоторых высокоморальных индивидуумов перед их забором, тут он никакой ответственности не несёт.

Он шагнул к борющимся. «Чёрно-жёлтый» живой, всем весом насев на противника, занёс руку с блеснувшим в ней ножом. За пазухой стало ощутимо печь, но Сортоксу не было нужды проверять, чьё имя там пылает. «Красно-голубой», у шеи которого уже серебрилась готовая к перерезанию нить, перевёл беспомощный взгляд с нацеленного острия на Жнеца…

Словно все невинно убиенные им при жизни жертвы сейчас разом взглянули Сортоксу в самую душу. Не совсем отдавая себе отчёт, он привычно взмахнул косой… И с силой опустил немного выше, чем предполагал.

Лезвие с неприятным хрустом наполовину вошло в шею врага. Тот выронил нож и снопом повалился на бок.

Пару секунд Сортокс и спасённый им живой обалдело пялились друг на друга. Потом живой наконец-то сообразил вскочить. Он принялся на незнакомом языке горячо благодарить избавителя. Бледный как полотно Сортокс его не слышал. Он только что совершил самую страшную для Жнеца оплошность – отправил не того…

Проклятая нитка всё ещё торчала из горла радовавшегося выжившего. Список ещё жёгся… А подле в луже крови валялось тело убитого человека. Рядом с которым недоумённо хлопала глазами его душа.

Он убил… Смерти вообще не убивают – они, так сказать, фиксируют факт свершающейся смерти, перерубая становящуюся ненужной связь души и тела. А он именно убил, совершил смертный грех, за который его теперь вряд ли простят.

Все долгие года, потраченные им в тяжких и неблагодарных трудах Жнеца, все его муки и страдания – были зря… Он ничуть не изменился, Крылатые напрасно вложили в него столько сил, и сегодня они яснее ясного это увидят!..