На следующей перемене, перед химией, я решила подойти к Лика и прямо спросить у нее, в чем дело. Было страшно, и сердце билось где-то в горле, а виски будто обхватило обручем и сдавливало. Но больше оставаться в неведении я не могла.

Мне нужна была правда. Пусть объяснятся.

Лика сидела за партой и болтала ногами. Юбка у нее почему-то была короче, чем у других девчонок. видимо, она укоротила ее, чтобы лучше было видно стройные загорелые ноги. Рядом с ней расположились ее подружки. Они весело что-то обсуждали, не стесняясь в выражениях.

Малиновская заметила меня, но болтать не прекратила. И мне пришлось влезть в их разговор.

– Слушай, я не понимаю, что происходит? – спросила я, набравшись смелости. Обруч еще сильнее сжал виски, и сердце билось так громко, что я боялась – его сейчас услышат.

– Мне кажется или у нас в классе завелась крыса? – громко спросила Малиновская, продолжая болтать ногами, не глядя на меня. – Я слышу, как кто-то пищит.

В классе воцарилась тишина.

– И я слышу, – заржала одна из ее подружек.

– Точно! Пищит кто-то! – поддержала ее другая подружка.

– Это крыса! – подхватила третья. Кто-то из пацанов заржал.

– А крыс надо травить. Они заразу разносят, – сказала Малиновская и все-таки повернулась ко мне. Я вспыхнула. Жар обжигал щеки и лоб, пальцы дрожали, но я не собиралась отступать.

– Что случилось? – повторила я, стараясь держаться.

Лика прищурилась.

– Крысиный писк становится громче. Надо поймать ее.

– Ты прекрасно меня слышишь. Отвечай. Что я сделала? – повысила я голос. Ярость сменяла страх. Я не привыкла, чтобы меня унижали.

– Крыса пищит все громче, – явно повторяя за Малиновской, высокомерно сказала одна из ее подружек. Издевательский смех в классе усилился. Мои слова лишь больше раззадоривали их.

Я резко развернулась и пошла вон из класса, понимая, что ответа я так и не получу.

Лицо горело все сильнее, и мне хотелось ополоснуть его холодной водой. Да и слезы, подступающие к глазам, хотелось смыть – чтобы их никто не видел.

Быстрым шагом я дошла до женского туалета – в нем никого не было, кроме двух девчонок из параллельного класса. Однако увидев меня, они изменились в лице и поспешили поскорее покинуть туалет.

– Это та самая, – услышала я голос одной из них.

– Это она? Же-е-есть…

Они обсуждали меня, но почему, я так и не поняла.

Я долго плескала в лицо водой, держала руки под краном – так, что они покраснели от холода, пыталась успокоиться и выровнять дыхание. Когда я почти пришла в себя, в туалет забежала Дилара. Лицо ее было испуганным – настолько, что мне и самой вновь стало страшно.

Дилара огляделась по сторонам, убедилась, что в туалете мы одни и поманила меня к себе.

– Что? – непонимающе спросила я.

– Иди сюда! В кабинку! Быстрее! – прошептала она.

Я зашла в узкую кабинку, и мы заперлись в ней. Дилара устало закрыла лицо ладонями.

– Что случилось? – тихо спросила я. Одноклассница тяжело вздохнула.

– Полин, пожалуйста, пусть то, что я скажу тебе, останется между нами. Хорошо? Пообещай мне!

– Обещаю, – ответила я.

– На тебя обозлилась Малиновская. Открыла охоту на крысу.

– Что? – заморгала я. – Какую охоту?

– Это так называется – открыть охоту на крысу! Школьный буллинг, понимаешь? Крыса – это жертва. Ты. – В голосе Дилары были слезы, и сама она выглядела так, что вот-вот заплачет.

Я сглотнула.

– Малиновской не понравилось, что ты ходила на свидание с ее парнем, Егором Власовым, понимаешь? – продолжила Дилара тихо.

– Что? Какое свидание? – выкрикнула я, и одноклассница закрыла мне рот ладонью.