– Я – Ольга, – улыбнулась парикмахер, когда Зоя уселась в кресло, – слушаю вас, что бы вы хотели?

– Перекраситься, – быстро сказала Зоя. – В рыжий.

– В рыжий? – удивилась Ольга, перебирая Зоины русые пряди. – Мне кажется, вам бы больше подошел блонд.

– Я хочу в рыжий, – Зоя почему-то охрипла.

– Но я не вижу вас рыжей! Для меня вы блондинка. Светлая кожа, карие глаза, блонд будет просто шикарно смотреться! Вот смотрите, – Ольга приложила к Зоиной голове крошечную прядь искусственных белых волос. – Шикарно же!

– Я бы все же хотела рыжий, – нерешительно повторила Зоя.

– Поверьте моему опыту: блонд – это ваше. Попробуйте, и вы не захотите больше ничего менять!

– Нравится? – спросила Ольга спустя два часа, и Зоя вынырнула из своего телефона. Сделала вид, что смотрит в большое зеркало:

– Да.

Оставила Ольге «на чай».

– Вам очень идет! – приветливо сказала администратор, пока Зоя расплачивалась.

Дома Зоя поочередно выдвинула ящики письменного стола. Кажется, в последний раз она видела пудреницу с зеркальцем здесь. Нашла, с усилием посмотрелась и снова кинула в ящик.

Подошла к компьютеру и тронула мышку. Экран послушно высветил последнюю незакрытую страницу:

«Для съемок фильма под рабочим названием «Тропа великанов» нужны крупные мужчины и женщины (рост от 190 см) с рыжим цветом волос! Блондинов, брюнетов и шатенов просим не беспокоиться! Цвет глаз – зеленый/голубой!»

Зоя закрыла страницу, удалила с рабочего стола обои с изображением моря и базальтовых колонн и выкинула в помойку упаковку зеленых контактных линз.

Мила Андреевна жила этажом выше. Она была последней женой заслуженного поэта страны. Почетное звание. Тяжелое бремя. Поэта я не застала, но видела его многочисленные портреты в квартире, слишком просторной для одинокой дамы.

Я обожала соседку. За свободомыслие, за революционные взгляды на искусство, и литературу, и жизнь вообще… просто за все.

Нас сблизили пороки. Мы вместе курили. Она научила меня крутить самокрутки, утверждая, что чистый табак не приносит никакого вреда. Вместе мы пили коньяк, сплетничали и делились любовными приключениями. Помню, у Милы Андреевны случился роман с бездомным художником, гением и несчастным человеком. Он отказывался оставить свою коробку под мостом, воссоединиться и переехать в ее хоромы. Пришлось расстаться. Она очень переживала и уехала в Америку. Потом в Тибет, Сингапур, Японию, Корею, Индию и Новую Зеландию, Мексику… даже не помню, куда еще. Только в Великобритании не была, визу не дали.

В канун своего восьмидесятилетия она окончательно вернулась и начала писать книгу. Я зашла к ней по-соседски, поздно вечером, с коньяком и самокрутками.

Дверь в квартиру, как всегда, была открыта. Посреди бумаг и фотографий, в прекрасном настроении, восседала Мила Андреевна.

Мемуары?

Не совсем…

Про жизнь с поэтом?

Ни в коем случае, дорогая моя! Я полжизни была «жена поэта», потом «вдова поэта». Бывает, меня называют «милочка», но я прямо слышу строчную букву в снисходительном тоне. Никаких воспоминаний про гениев! Напишу про путешествия и приключения. Про тех, кто был знаком со мной, а не женой-вдовой поэта. Про тебя напишу.

Про меня неинтересно…

Будет очень интересно. Слушай, сделай одолжение, давай сыграем в футбол на площади у посольства Великобритании?

Уже ночь…

Поздний вечер, собирайся. У меня есть мяч.

Можно было отказаться, но если честно, запустить мяч в ворота этого особняка было моим тайным желанием много лет. Большие чугунные ворота с причудливым растительным орнаментом, который извивается и получается такое дупло, в которое хочется заглянуть.