Сейчас основная масса журналистов сгрудилась вокруг доктора Тахиона, Кристалис и Соколицы. Рыжие волосы такисианина пламенели в толпе, словно маяк; Соколица и Кристалис, казалось, наперегонки принимали перед камерами самые соблазнительные позы. Рядом с ними стоял Джек Браун – Золотой Мальчик, – которого демонстративно никто не замечал.

После того как подчиненные Хирама Уорчестера из «Козырных тузов» расставили столики с закусками, толпа заметно поредела; некоторые журналисты прочно обосновались вблизи ломящихся от яств подносов.

– Простите, босс, – сказал Джон за спиной у Грега. Помощник сенатора весь взмок, хотя в зале было прохладно. Помаргивающие огоньки рождественских гирлянд отражались в его покрытом испариной лбу: красные сменялись синими, затем зелеными. – Это кто-то в аэропорту дал маху. Такой давки не должно было быть. Я сказал им, что хочу, чтобы представителей прессы впустили уже после того, как вы все рассядетесь. Они задали бы несколько вопросов, а потом… – Он пожал плечами. – Это моя вина. Надо было лично проверить и убедиться, что все сделали как надо.

Эллен бросила на помощника испепеляющий взгляд, но ничего не сказала.

– Если Джон извиняется, помучьте его хорошенько, прежде чем простить. Это просто черт знает что такое!

Эти слова были произнесены шепотом на ухо Грегу – вторая его верная помощница, Эми Соренсон, расхаживала в толпе под видом сотрудницы службы безопасности. Ее двусторонняя рация была напрямую подключена к крошечному беспроводному приемничку в ухе сенатора. Она подсказывала ему имена и снабжала разнообразными сведениями, касавшимися людей, с которыми он сталкивался. Грег не жаловался на память, и все же Эми всегда была готова прийти ему на помощь. С двумя такими ассистентами Грег редко когда оказывался не в состоянии поприветствовать кого-либо из окружающих как своего доброго знакомого.

Страх Джона ярким пурпуром пульсировал в клубке прочих эмоций. Грег различал тусклое равнодушное смирение Эллен, слегка окрашенное раздражением.

– Ничего страшного, Джон, – мягко проговорил Хартманн, хотя внутри у него все клокотало. Та его часть, которую он про себя называл Кукольником, беспокойно ерзала, просилась наружу, жаждала поиграть с эмоциями, через край бьющими в этом зале.

«Половина из них – марионетки, подвластные нам во всем. Вон там, у двери, отец Кальмар пытается отвязаться от назойливой журналистки. Чувствуешь, как ему не по себе, видишь эти тревожные алые волны, которые исходят от него, хотя он улыбается? Ему очень хочется улизнуть, но для этого он слишком хорошо воспитан. Мы могли бы тут поживиться. Всего-то и нужно, что немножко подтолкнуть его…»

Но… здесь собрались тузы, которых вряд ли ему удалось бы превратить в своих кукол, поскольку они обладали собственными ментальными способностями: Золотой Мальчик, Фантазия, Мистраль, Кристалис. И тот, кого он боялся больше всех, – Тахион. Риск слишком велик.

«Закрадись у них хотя бы малейшее подозрение о существовании Кукольника, знай они, что я сделал, чтобы утолить его голод, Тахион напустил бы их на меня всем скопом, как это было тогда с масонами».

Сенатор перевел дух. В воздухе одуряюще пахло еловой хвоей.

– Спасибо, босс, – рассыпался в благодарностях Джон.

Пурпурный страх помощника уже начинал тускнеть. Грег заметил, что отец Кальмар на другом конце зала наконец отделался от журналистки и поковылял к буфету Хирама. В тот же миг репортерша заметила Хартманна и одарила его до странности пронзительным взглядом. Потом решительно направилась к нему.