Тимур трезво смотрел на вещи, а потому был лишен сантиментов. В его семье это было непозволительной роскошью.

Через минуту грохот ушел на второй план, а перед его глазами вновь возникло видение из детства – он и мать на поляне перед домом. Вокруг поют птицы и летают бабочки. На белоснежной скатерти лежат яблоки, в глубокой миске горячие пирожки, которые мать только что достала из духовки. Он подставляет ладошку и вздрагивает от горячего воздуха, которым они исходят.

- С яичком? – спрашивает, прижимаясь к материнскому плечу.

- И с творожком, - улыбается она.

Им очень хорошо вместе. Только вдвоем, посреди высокой травы, в окружении смородиновых кустов. Старый дом с покосившимися наличниками, скрипучее крыльцо и таинственный чердак – мир, который был для Тимура то пиратским кораблем, то сказочным убежищем. И изо дня в день повторялся этот завтрак на траве – и были яблоки, и пироги, и молоко в кувшине, и белая скатерть… Пока в один момент все не закончилось…

- …что, накатим? – Жека грохнул на стол бутылки.

Тимур вздрогнул и потряс головой. Расстегнул верхнюю пуговицу, покрутил шеей. Золотая цепочка с крестиком скользнула вниз, вызвав легкую щекотку.

– Задерживаться не хочу. Порешаем, и я поеду.

- За встречу надо выпить, Тим, - насупился Жека. – Или ты теперь из-за этих денег не выпьешь со старым товарищем?

- Ладно, плесни на дно, - разрешил Тимур. Его опять охватило беспокойство.

- Это дело, - Ковалев щедро наполнил стакан и протянул его Тимуру. - За дружбу?

- За дружбу.

Выпив, Тимур зажмурился, чувствуя, как усталость сменяется легкой эйфорией. Закусив горстью орехов из бамбуковой пиалы на столе, Ардашев откинулся на спинку кресла.

– Завтра до двенадцати первый транш должен поступить на мой счет, остальное через два дня, - спокойно сказал он.

Ковалев молча покрутил пустой стакан в руках.

- Или ты отдашь мне клуб, - добавил Тимур. - Помнишь, мы договаривались? - он пристально посмотрел на друга.

Жека шумно вздохнул и пожевал губами:

- Мы же шутили тогда, нет?.. - Ковалев поднес стакан к губам. Чертыхнувшись, схватился за бутылку. - Я тебя понял. Что ж… Примерно так я и думал…

- Должность директора останется за тобой. Я не собираюсь заниматься этим и ездить сюда постоянно. У меня масса других проектов, - Тимур попытался сгладить ситуацию, но вдруг понял, что этим предложением лишь уязвил самолюбие Жеки.

- Конечно, - Ковалев налил еще. Подумав, он предложил: - Задержись хоть ненадолго. Посмотри программу.

- Не смеши меня. Чего я не видел в подобных заведениях?

- У меня такие девочки танцуют, - Ковалев облизнулся. – Профессионалки!

- Да ладно? – Тимур разочарованно пожал плечами.

- Ты только глянь! – Ковалев стал тыкать пальцем в подвесные клетки, где извивались полуголые танцовщицы.

Тимур без интереса мазнул по ним взглядом. Тела девушек были темными и блестящими от автозагара и кокосового масла. Его запах ощущался даже за несколько метров. Прям, какое-то поветрие с этим продуктом – и жрут его как не в себя, и мажутся с головы до пяток. Его последняя девушка Кристина вот тоже вечно выглядела как копченая курица. Только если долгое время питаться копченым, очень скоро заболит печень и начнет отказывать поджелудочная.

От вновь предложенного виски Тимур отказался, накрыв стакан ладонью. Если он хочет вернуться в Москву утром, то больше одной порции пить не следовало. И так в голове уже шумело.

- Силикон, ботокс и надутые свистки, - хмыкнул он.

- Не без того, конечно. Зато, - Жека доверительно наклонился к уху Тимура, - не чета твоим московским швабрам. Все только по любви. - Ковалев помахал в воздухе пальцами-сосисками. – Ну почти. Ты когда-нибудь делал это по любви?