– Будет обидно, если ничего не найдем, – сокрушался Серега, – даже крохотной россыпушки.

– Отрицательный результат – тоже результат, – на всякий случай настраивал я его. – Мы добросовестно выполним свою работу, но если золота тут нет, то это не наша вина.

Но, по правде говоря, самого меня отрицательный результат не устраивал. Ведь известно: даже если ты сделал все от тебя зависящее, но не добился успеха, ты все равно проигравший. А на нас с Серегой к тому же рассчитывают, от нас ждут конкретных находок. От успешности наших поисков, как уверял Глеб, зависит финансирование проекта, да и вообще – продолжение работ.

Я пока не говорил никому, но у меня был намечен один перспективный участок на крае нашей площади. Геологическая ситуация там была, с моей точки зрения, наиболее благоприятная: там появлялись граниты и в прошлом находили арсенопирит – частый спутник золота. Участок этот был самым далеким, но с каждым маршрутом мы подбирались к нему все ближе. Я оставлял его на потом, как оставляют лакомый кусок. Идти до него – примерно треть дня, но если мыть в два лотка, маршрута за два-три мы с Серегой управимся. И не просто управимся, а выявим россыпь. Должны выявить!

…Не переставая размышлять об этом, склонившись над водой, я промывал очередную пробу песка и щебня. Напарника я послал отобрать пробы выше по ручью.

В какой-то момент сквозь плеск воды ухо уловило шорох камней. Наверное, Серега забыл что-то… Обернувшись, я увидел в отдалении на пригорке двух человек в бесформенных брезентовых робах, с темно-коричневыми лицами и щелочками глаз. У обоих в руке было по мешку. Не двигаясь, они неотрывно смотрели на меня. Не зная как реагировать, чувствуя себя инопланетянином среди неведомых мне существ, я помахал им на всякий случай рукой. Оба тотчас же дружно замахали в ответ. Но с места не стронулись. Пожав плечами, я продолжил свое дело. Но скоро услышал близкий хруст гальки. Оба ненца стояли у меня за спиной, с откровенным любопытством взирая на мое занятие.

– Сто делаес? – детским голоском пропел один из них минут через пять.

– Работаю, – коротко пояснил я. – Геолог.

– А-а, геолог, – понимающе закивали они. – Солото?

– Верно, золото ищем. А как рыба, ловится? – в свою очередь задал я вопрос.

– Ловися, – приподняли они мешки, в каждом из которых угадывалось килограммов по десять.

– Какая рыба?

– Голес.

Больше говорить было вроде как не о чем, и рыбаки, не прощаясь, побрели на ту сторону широкого ручья.

Видимо, им не впервой видеть человека, орудующего лотком, подумалось мне. Иначе как бы они догадались о золоте? Это обнадеживает.

А на следующий день под вечер в подрагивающую от ветра палатку-столовую протиснулся мужичонка-ненец со сморщенным лицом, в заношенной войлочной дерюге с капюшоном-нахлобучкой и пришитыми к рукавам (в половину окружности) варежками. Он застыл у входа рядом с печкой, нерешительно улыбаясь.

Выглянув наружу (нет ли с ним еще кого), я увидел возле наших палаток похожие на опрокинутую этажерку деревянные нарты и гуляющего поодаль оленя.

– Что приехал? – спросил у ненца Антон.

– Гости.

– Ну раз в гости, проходи. Чай будешь?

– Будешь.

Раздвинулись, уступая гостю место на лавке.

Мы все, уставшие после маршрута, голодные, продолжили трапезу, урывками обсуждая результаты дня. Гость, согнувшись над столом, спрятав нос в кружке, тихо прихлебывал чай.

– Странный он какой-то, – вполголоса проговорила Татьяна Ивановна.

– Как звать? Звать тебя как? – громко обратился к мужичонке Серега.

– Вася, – блеснул тот из-за края кружки черными глазками.