– Грег! – резко отрезал тот.

В глазах его сверкнул огонь, который, Кейтлин была уверена, она тоже видела множество раз.

– Хорошо, – послушно подтвердила она и тут же обнаружила, что уголки её собственных губ ползут вверх.

– Что смешного? – произнёс мужчина резко.

– Ничего, – Кейтлин попыталась подавить улыбку, но та стала только шире. Она покачала головой и поспешно отвернулась к реке, силясь спрятать её в темноте.

– Что? – рука Грега накрыла её руку, пальцы до боли сжали локоть, заставляя повернуться и посмотреть на него. Обида поднялась внутри, но страха не было. Секунду они смотрели друг на друга, а потом Грег медленно убрал руку. – Прости.

– Ничего, – Кейтлин улыбнулась, но теперь в её улыбке не было прежней искренней радости. Она отвернулась к реке и попыталась успокоиться.

Грэг замер рядом, чуть касаясь её плеча своим.

– Красиво здесь, – произнёс он.

Кейтлин покачала головой. По другую сторону реки разгорались огни ночного города, кое-где виднелись рекламные щиты, и она знала, что многие в самом деле считают это красивым, даже рисуют – но только не она.

– Город – как уродливый нарост, – сказала она зло.

Грег приподнял бровь, но Кейтлин не заметила этого, потому что не смотрела на спутника.

– Ты предпочитаешь деревню? Не видел, чтобы ты рисовала село.

Он тут же замолк, а Кейтлин резко развернулась и наградила его торжествующей улыбкой.

– Ты знаешь, что я люблю рисовать.

Грег на секунду упрямо поджал губы.

– Ты сама сказала. Замки. И скалы.

– Про скалы я ничего не говорила.

Кейтлин секунду смотрела на него, но видя, что в глазах Грега замерло непробиваемое упрямство, протянула руку и примирительно коснулась его щеки кончиками пальцев. Щека у Грега была колючая, видимо, тот не брился с самого утра, а может и со вчерашнего дня. Но в ту секунду эти коротенькие иголки щетины показались Кейтлин самым настоящим, что только могло быть. Она зажмурилась, погружаясь в это ощущение с головой – первое настоящее ощущение за всю её жизнь, целиком и ещё на маленький кусочек состоящую из снов. Руку не хотелось убирать, но поверх кисти легла тёплая шершавая ладонь и чуть отвела её в сторону.

– Не надо, – сказал Грег. Без прежней резкости, почти просительно.

– Не буду, – машинально согласилась Кейтлин.

Она не была бунтарём, но и такого желания соглашаться со всем, что только будет ей сказано, до сих пор не замечала за собой никогда.

– Идём домой.

Кейтлин коротко кивнула. По коже мягким мехом прошлось это «домой», но вслух она ничего не сказала.

Они двинулись вниз по течению реки и на какое-то время замолкли. И только когда до лофта оставалось совсем немного, Грег поймал её за плечо и, остановив, заставил повернуться к себе лицом.

– Я не хочу, чтобы ты ходила в этот паб, – сказал он жёстко.

По спине Кейтлин пробежала волна мурашек, и по телу разлился огонь. Кейтлин закусила губу, заставляя себя успокоиться, и, чуть улыбнувшись, шагнула вперёд.

– Хорошо. Если ты покажешь мне другой.

– Исключено.

Грег отвернулся и, не прощаясь, двинулся прочь.

Вернисаж, мастер-классы и недолгие поездки в Дувр составляли всю её жизнь.

Вернисажей было три – по выходным она выставляла картины на Пикадилли, в понедельник и вторник – на южном побережье Темзы, в четверг и пятницу выезжала в центр, где рисовала портреты туристок за пятьдесят фунтов штука. Оставшийся – седьмой день – занимал Дувр.

Когда-то, когда Кейтлин только приехала в Лондон, ей казалось, всё, о чём она мечтает – это рисовать. Переносить на холст образы, которые роились в её голове: будь то сны или нечто иное.