– Мы не заражены, – говорит моя мама и выходит вперед.

Если бы это сказал кто-то другой, нам бы поверили больше. Мама очень даже выглядит как зараженная. Да и мне бы тоже не поверили, я вся грязная, начиная от слипшихся волос и заканчивая кедами.

Подавляю зевок и встаю рядом с мамой. От толпы отделяется мужчина и направляется к нам.

– Моё имя – Тейт, я последний в очереди на судно. Будете за мной.

Мама пожимает руку Тейта и представляется в ответ. Называет наши имена и завязывает разговор с мистером Тейтом. Это высокий мужчина, на вскидку ему сорок, но точно сказать сложно, ведь на его лице медицинская маска, порываюсь сказать ему, что это необязательно, но вовремя одергиваю себя. Лучше не лезть с непрошенными советами, иначе виноватой окажусь именно я. Не могу не отметить добрый взгляд карих глаз. В голове моментально появляется аналогия с милыми глазами собаки.

Первые тридцать минут собравшиеся ещё косятся на нас, а после продолжают разговаривать, словно мы не являемся угрозой. Я же не могу расслабиться и в каждом из присутствующих вижу противника. Да что со мной не так? Они такие же несчастные люди, как и мы. Но как я не стараюсь убедить себя в этом, напряжение всё равно не проходит.

Мистер Тейт пытается разговорить маму, но она плохо поддается на его попытки, словно утратила интерес к кареглазому самаритянину.

– Что с тобой случилось? – спрашивает слишком разговорчивый мужчина, пристально разглядывая меня.

– Беда случилась, – отвечаю я.

– И не одна, – говорит Лари.

– Нам всем пришлось нелегко, – произносит Тейт. – Мне пришлось оставить своего пса, он заразился.

Пса. Ему пришлось оставить пса, а мне Питера, Лексе пришлось оставить Зари, Лари покинул родителей. Не думаю, что наши сложности соизмеримы с бедами мистера Тейта.

Лари отходит в сторону и кормит Габи из банок с детской смесью. Лекса остается рядом со мной и, слегка прикоснувшись к моей руке, говорит:

– Спасибо тебе за то, что ты делала все это.

– Что делала? – спрашиваю я, наблюдая за Лари и Габи.

– Спасала нас всех. Я очень благодарна, но… я не могу поехать с вами.

Мой изумленный взгляд переходит на Лексу, и я переспрашиваю:

– Что?

Сестра переступает с ноги на ногу и отводит взгляд в сторону, и тем самым совершает ошибку. Этому меня научил Питер, если ты хочешь победить в споре, никогда не отводи взгляд. Никогда не показывай своей неуверенности и страха.

– Я должна вернуться за Зари, – на выдохе произносит Лекса.

Сжимаю пальцами переносицу и отвожу сестру подальше от остальных. Смотря в глаза, со злостью говорю:

– Не будь идиоткой!

– Я люблю его.

– Нет. Не любишь. Ты так думаешь.

– Тебе-то откуда знать? Что ты можешь знать о любви?

Вот сучка!

Подступаю к сестре ещё на шаг и практически наступаю на носы её кроссовок.

– Ты же понимаешь, что рано или поздно мы доберемся до папы, он в каком-то защищенном месте, и туда нас без тебя не пустят, и ты будешь повинна в этом. Только ты и твой эгоизм!

Лекса уже практически не может сдержать слёз, а я продолжаю, давлю на неё всеми возможными способами.

– Ты этого хочешь? Быть повинной в смерти сестры и мамы? А та маленькая девочка, что спала у тебя на руках, заслужила смерти из-за Зари? Ты даже не знаешь, жив ли он.

– Прекрати!

Лекса зажимает рот ладонью, а из глаз катятся слёзы. В этих слезах вижу свою маленькую сестренку, которую я жалела после падений на велосипеде и поцарапанных кошкой рук. И именно из-за этих по-своему теплых воспоминаний я не позволю ей вернуться в Дрим Сити.

– Лекса, хотя бы раз в жизни подумай не о себе. Подумай о маме, которая с нетерпением ждала твоих приездов и безгранично обожает тебя. Подумай о папе, который любит тебя…