Рабочее название выпуска: «Минус два зрителя».

Монтаж и редактуру выполнил умный помощник робот Боб. Спасибо за просмотр, человек!

– Здравствуй, мир! Уверен, меня видно и слышно во всех уголках планеты. Как вам мой лайфхак? – он навел камеру на стикер (смайлик в солнцезащитных очках). – Представляю вам средство по отключению анализатора обратной связи. Старая школа рулит, теперь могу не париться о количестве авторизированных зрителей! – Он отпустил камеру, и та взяла крупный план. – Итак, судя по чату, никто не предложил тему для беседы. Печально, но не смертельно. Поэтому на правах ведущего предлагаю поговорить о медицине, – он сделал глоток из кружки. – Представляю, как хейтеры начинают писать в комментариях: «Старик поливает грязью систему, потому что попал под реформу». «Что, выперли на пенсию?» Ничего подобного! Объективно я мог бы еще лет десять заниматься психиатрией, но реформа медицины – правильная штука, нужно давать дорогу молодым. Самое забавное, что когда еще выпускником академии я в курилке говорил коллегам, мол, роботы доберутся до психиатрии, мне не верили, с пафосом заявляя, что уж в этой области, где сам человек разобраться не может, машинам делать нечего. А я верил, и уже тогда было понятно, что это лишь вопрос времени и массива информации. Как в спорте, главное – объем статистических данных и правильный их анализ. Звучит непонятно, но это истина. Теперь немного науки, азов, так сказать. Для понимания, что такое патология, надо сначала определить, что есть норма. И если в физиологии, то есть в теле, все предельно понятно: глаз видит, значит, он здоров, глаз не видит – значит, он сломан, то в психике из‑за интеграции ее в социальный, культурный и духовный слои жизни сказать четко, где норма, смогли только в шестьдесят третьем году. Конечно, не я это сделал, но мои споры с коллегами о том, что нужно психический процесс анализировать исключительно через призму биохимии тела, стали пророческими. Многие заслуженные профессора отрицали этот аргумент, мотивируя свою позицию тем, что все процессы протекают одинаково, а различие психики надо искать за пределами органики, в социуме. И такой подход удобен, если ты автор теории личности, основанной на синтезе всех предыдущих наблюдений, или, чего хуже, ты лоббируешь социальные стереотипы поведения, говоря простым языком – те самые гендерные загоны идентификации личности. Но я с ухмылкой спрашивал этих грамотеев: «Что вы хотите искать за пределами организма?» Ответа не было, только брань в мой адрес, и тут дело не во мне, а в том, что материальная часть всегда поддается изучению, а все остальное – лишь продукт жизнедеятельности, причем необъективный. Банальный пример: мужчина считает себя женщиной, или эльфом, а может, табуретом, не важно, все его хотелки не отменяют физиологию и принципов работы организма, характерных для мужчины. И если вы будете пытаться понять его внутренний мир через призму внешнего, то сломаете все имеющееся теории, а на самом деле вся мишура с внешним обликом слетает, как шелуха, если понимать, что у нормального мужика произошел дрейф личности в сторону патологии. Неделя терапии – и ваша эльфийка, считающая себя табуретом, станет прежним здоровым парнем, в редких случаях – три недели терапии, но вправление мозга неизбежно.

Ну так вот, вернемся к главному. Шли годы, копился массив данных, потому что искусственный интеллект проникал во все сферы нашей жизни, и никто не запрещал нейросети анализировать и сопоставлять социальное с нейрохимическими процессами в голове. Понимаете, куда я клоню? Да, именно умные машины на очередном витке анализа медицинских данных нашли общие закономерности между поведением и физиологией. Только вдумайтесь, в эксперименте участвовали две трети населения планеты Земля, вот что значит валидное исследование! Так вот, умные машины выделили границы нормального реагирования мозга на все высшие психические функции с учетом большинства аспектов жизни. Кто забыл, напомню: социального, культурного, духовного и религиозного. И вот так семнадцатого августа две тысячи шестьдесят третьего года человечество поставило точку в изучение самих себя. Дальше нам оставалось лишь прогнозировать новые патологии, искать лечение и работать над увеличением продолжительности жизни, с чем по сей день успешно справляются машины.