– Боюсь-боюсь! Признаюсь: был! Был на оккупированной территории!

Жейков вздохнул:

– Идейный, стало быть, лесоповальных замесов…

– Наговариваете на меня, – во весь рот ощерился задержанный. – Сроду не обучен.

– Оно и видно, – кивнул Семен Артемьевич.

– Погоди, – Токарев-старший чуть притормозил Ткачевского и обратился к Тельняшке:

– Последний шанс. Финка всегда при тебе?

– Э-э… Своему орудовцу подарите УПК за подвиги… Кто ее видел? Откуда, как нарисовалась? То-то! Без зимы на сегодня!

Ткачевский рванул Тельняшку за ворот:

– Какая зима? Косить начинаешь? Глумишься?

– «Зима» – это нож, – устало сказал Семен Артемьевич, прищуривая глаза. Налетчик подмигнул ему:

– Не сдюжишь ты к ноябрьским с преступностью с ентими комсомольцами.

– Все, хватит! – махнул рукой Токарев-старший. – Красавца – в клетку. Устанавливайте его данные, как хотите. Жаринов! Своим ходом ствол с потерпевшего – на экспертизу. Купи бутылку коньяка, но чтоб результат был сегодня! Ткачевский! Ты – в ту же сторону. Мне нужны результаты с рукоятки отвертки, которой его закололи. Остальные будут помогать прокуратуре.

Ткачевский покачал головой:

– Ты инструмент видел? Там ручка такая, что какие там отпечатки…

– Да, продумали, значит… Ну, тогда не неси!

Оперативники выволокли Тельняшку из кабинета и повели его в дежурную часть, Василий Павлович направился туда же, потащив за собой и Артема. Приобняв сына за плечи, он шепнул ему:

– По поводу финки – в голову не бери, но потом обсудим… Сбегай-ка, купи что-нибудь пожрать. Сейчас я тебе денег дам…

Артем солидным жестом остановил отца:

– Не надо, пап, я осилю.

Василий Павлович удивленно-иронично взметнул вверх брови, но тут к нему обратился дежурный Воксов:

– Товарищ самый оперативный начальник! К вам из Средней Азии – человек восемь!

– И все за талонами на повидло? – удивился зам по розыску.

– Нет, – ухмыльнулся Воксов. – Все принесли по подушке и хотят найти фокусников, которые их им впарили вместо афганских платков.

Токарева аж перекосило всего:

– Какая скотина науськала их хороводом жаловаться?

Воксов пожал плечами:

– Так Птица по гостинице развесил объявление, чтоб гости Города трех революций звонили нам, как кто-нибудь предложит на продажу платки.

– Так ДО звонить надо, а не ПОСЛЕ! – заорал в голос Токарев.

Дежурный удивленно посмотрел на него и чуть нахмурился:

– Я фиников не люблю, а ты будешь не любить узбеков. Вот на них и срывайся!

Василий Павлович обернулся в коридор ОУРа и рявкнул:

– Арцыбашев? Гостиница – твоя земля?

Из кабинета, чуя недоброе, высунулся оперуполномоченный Арцыбашев:

– Это как посмотреть. Считается, что моя, но, с учетом вакансий в отделе и отпуска Терещенки…

Токарев-старший перебил его, категорически мотнув головой:

– В дежурку! Там толпа узбеков правду ищет. Извивайся как хочешь, но чтобы все заявления были зарегистрированы как один материал.

– Это каким же образом?

Проигнорировав вопрос опера, Василий Павлович обернулся к сыну:

– Ты еще здесь? Дуй за харчами! Да, в школу сначала забеги, извинись там. Вперед – марш!

Артем выбежал из отделения, потянулся на солнышке и, не особо торопясь, направился к школе. Занятия там уже закончились, и по дороге он встретил Аню Торопову – одноклассницу, с которой были планы на поход в кино. Аня шла домой, помахивая портфелем, – увидев Артема, она округлила глаза и прижала ладонь ко рту:

– Темка! Ты что натворил? В школе шухер такой был, когда ты в окно выпрыгнул… Брунгильда сразу к Алисе побежала, вся в истерике… А сейчас к ним обеим из милиции пришли, допрашивают в учительской… Что случилось-то? Тебя же до экзаменов могут не допустить.