– Рад приветствовать вас, друзья, на очередном заседании нашего клуба молодых литераторов! Сегодня же, после обеда, мы начнём обсуждения. Прошу читать произведения друг друга… – Он похлопал пухлой ладонью по высоченной стопке бумаг. Прямо уголовное дело Ходорковского с сотнями свидетельских показаний и экспертиз. – …И принимать активное участие в обсуждениях…. – Тут его прервал собачий лай, донёсшийся снизу. Выпятив губу сильнее, маршал продолжил: – Пользуйтесь счастьем…

«Гав-гав-гав», заливались внизу уже не одна, а целых три псины. Видно, к тем двум барбосам, которых Димка уже видел, заглянул в гости приятель.

– …счастьем побывать здесь… – (Гав-гав-га-аа-в)… – Да что же это такое, Людмила Степановна?! – воскликнул наконец маршал, обращаясь к координаторше, той самой полной даме в завитом парике, которая встречала молодых литераторов у автобуса. Она была в большом шёлковом платье и туфлях по моде двадцатилетней давности. Димка не спец в моде, но похожие туфли он видел в немецком каталоге недорогой одежды. Давным-давно кто-то подарил каталог Димкиным родителям, и они всей семьёй его рассматривали, восхищаясь чужой яркой жизнью, которая для них была недоступна. Один только дед фыркал, не для того он, мол, сражался. Зато, когда пошли страницы с девицами в купальниках, даже дед перестал вредничать и присоединился к просмотру. В детстве Димка листал каталог всегда, когда было скучно, и помнил картинки наизусть, поэтому, увидев теперь туфли на Людмиле Степановне, сразу их опознал.

– Сию минутку, Виктор Тимофеевич! – воскликнула Людмила Степановна и поцокала вниз по лестнице.

– Это святое место для русского литератора. Здесь подолгу жил поэт Арсений Тарковский…

– Рядом с м-медицинским к-кабинетом он жил. В седьмой комнате. Некоторые его п-привидение до сих пор встречают, значит так, – вставил, заикаясь, бывший диссидент Зотов.

– Надо как-то собачек успокоить, – донёсся снизу приглушённый голос Людмилы Степановны.

– Гав-гав, – ответили собачки хором.

– Как я их успокою? – огрызнулась дежурная.

– У нас конкурс, молодые писатели приехали со всей страны… Пошли, пошли отсюда! Брысь! Ой! Ах ты дрянь! – Людмила Степановна хотела ещё что-то прибавить, что-то нецензурное, но осеклась, вспомнив, видимо, о молодых литераторах, приехавших со всей страны и прислушивающихся теперь к каждому её слову. Людмила Степановна забулькала, и цоканье туфель стало подниматься обратно по ступеням. Некоторые молодые литераторы захихикали.

– …Бродский здесь живал… – продолжил маршал, лицо которого успело порядочно посереть от всего происходящего, а брови сгустились на переносице.

– Что-то вы п-путаете, Виктор Тимофеевич, – снова встрял диссидент. – Б-бродского здесь никогда не было…

– Меня псы покусали! Надо срочно в Москву, делать прививку от бешенства! – перебила запыхавшаяся Людмила Степановна.

– Людмила Степановна, вы что, хотите открытие сорвать?! – в надменном негодовании крикнул маршал, и брови его ощетинились навстречу Людмиле Степановне, словно штыки русских гренадёров навстречу французской коннице.

– Не ожидала такого к себе отношения, Виктор Тимофеевич! Ох, не ожидала! – Людмила Степановна, подвывая, задрала подол платья, обнажив мясистую икру с едва порванным чулком. – Прививку от бешенства! Срочно!

– Поздно вам прививку делать, Людмила Степановна!

Многие молодые литераторы гоготнули, Димка прыснул в кулак.

– Ах… ах… – запыхтела Людмила Степановна, колыхаясь всеми складками, как шёлковая медуза.

– Людмила Степановна, давайте открытие закончим, а потом мой водитель отвезёт вас к доктору, – смягчился маршал-попечитель и царственно дал понять, что эпизод с покусанной ногой исчерпан. – Прошу прощения, друзья, за эту заминку. Итак, на чём я остановился…