«Плевать на говорящих волков! Выбирайся, бабка!» — заорала я на себя мысленно. Но веса во мне было килограмм девяносто, если не больше. А ноги уже начало сводить судорогой.
И тут перед носом что-то шевельнулось. Между зеленью проступило такое же зеленое лицо с бородой, и когтистая бородавчатая рука схватила меня за плечо. Я заорала, выпустила остатки воздуха, чуть не задохнулась. Не успела. Некто вытащил меня наверх, на воздух. Дотолкал до берега и там бросил.
— Ты чо, старая, совсем ополоумела? Чаво пришла, давеча ж разругались! Иль с миром? — возвышался надо мной зеленый мутный тип. Он был не просто зеленый, у него и борода была из водорослей, и немолодое лицо отливало зеленью, а руки и вовсе с перепонками и в пупырышках и чешуе. Руки были очень длинные, а ног я видеть не хотела. Может, там и ног нет, а один хвост…
Мама дорогая, что же происходит-то?!
Я же должна была очнуться на больничной койке!
3. Глава третья
— Та ежель с миром, то магарыч надобен! — нависал мужик. Водяной, что ли? Или болотный?
— Там грибы были, — вспомнила я про корзинку. Где-то же на берегу и оставила. На водяного не смотрела, хватало своих дрожащих рук. Караул, кажется, я бабка! По-настоящему бабка!
Нет, погодите, так это… не сон? Не анестезия кривая, не руки у хирурга не из того места растут, а…
А этот, как его… Как там эта фельдшерица на скорой сказала? «Добегаются от врачей до перитонита, как бы живой довезти»?
Нет, нет, ну так помирать очень глупо! А можно мне второй шанс? Ну так, чтобы обратно, и почку можно себе забрать, и грудь тоже. Лучше без груди, но живая. Все равно мужа нет. А это? Это вот что, тот свет такой? Говорящие волки, бревна с руками и мужики на столе? То есть это вот те самые кошкины слезки, что ли, карма и все такое? Типа — все твои кошмары из подсознания, зато вот тебе готовые к употреблению мужики? А как же тоннель, про который все говорят? Никакого тоннеля не было! Что все неправильно так?
— О, хорош магарыч! — зачмокал водяной. — Ты, Ягишна, чегой не угощаешься? Хотя тебе хватит уже…
Да уж. Ржать с нервов — это то еще зрелище. А бабка, которую с осознания, как над ней жизнь подшутила, вставило, это зрелище определенно для людей с особо крепкой психикой. Или для водяных. Но этот корзиночку уже отыскал, грибки уполовинил, поэтому вид имел довольный и расслабленный.
— Не хочется, — на автомате призналась я, перестав ржать. Смешного и правда ни черта нет. Кстати, а черти тут тоже водятся? — Животом маюсь с утра.
— Хе, меньше молодцев залетных прожаривай, — посоветовал мне водяной. — Слыхал, жареное, оно вредно.
Я села. Ладно. Что там волк говорил? Что я еще в самом соку? Ну, не совсем так, от него бы про сок жутковато звучало, но смысл был тот же. Машинально я протянула руку к корзинке, водяной хотел было трофей убрать, но фигушки, я оказалась проворнее. Ничего так на вкус… На устрицы похоже. Ну как на устрицы, на то, что под их видом у нас продавали, такая же склизкая дрянь..
— Недозрели еще, — сказал водяной, глядя на мое перекошенное лицо. — Но ничего, сойдут.
Ну, я мухоморы, конечно, в той…
Мама дорогая, в той! В той жизни!
— Да не куксись, Ягишна, им не сезон еще! — пробулькал водяной. — Так-то они неплохенькие.
Я кивнула. Да черт с ними, с грибами. Руки, лицо, волосы…
Места жительства, наконец.
Зато ипотеку брать не надо. А то мама дорогая ведь весь мозг проконопатила: кому ты без жилья нужна, нечего по Турциям ездить, покупай квартиру…
— Я пойду, пожалуй?
Водяной осторожно растянулся в кривой улыбке и начал отступать к воде. Видать, морда лица у меня от переживаний стала такая, что даже его проняло. Ну, тут есть чего пугаться, прямо скажем...