Но было одно но: каждый раз, когда я придвигался к девушке ближе, чисто случайно, то она отодвигалась от меня как можно дальше.

Когда время перевалило за девять, и мы начали смотреть вторую часть «Малефисенты», я понял, что пришло время уходить. Взглянув на девушку, увидел, что та спит.

— Ольга? — позвал её.

Ответа не последовало. Тогда я решил, что она крепко уснула. Встав с дивана, переложил котика с её колен на место рядом. Аккуратно взял на руки девушку, которая, по всей видимости, весила меньше моей подушки, до того лёгкая была, и перенёс её на кровать.

Во второй зоне и правда была кровать, шкаф и дверь в ванную комнату. Это я понял, так как дверь была приоткрыта. У одной из стен был диван и тумба, на которой лежало несколько баночек с лекарством.

Котёнок так и не усидел на диване, и всё время шёл рядом, будто охраняя хозяйку от меня.

Тогда мне вспомнилось, откуда я знаю этого котёнка. Именно его Ольга тогда спасла из-под моих колёс. А теперь он охранял ту, что спасла его.

Улыбнулся своим мыслям и, положив девушку на кровать, укрыл её одним концом одеяла, погладил по щеке и ушёл прочь.

Спустившись, отметил, что половина гостей уже исчезла и остались лишь крохи. Мои родители стояли около Покровского и о чём-то говорили.

— Да, завтра будет удобно, — ответила моя мама на вопрос Покровского.

— Значит, договорились, — произнёс Покровский и удивлённо посмотрел на меня. — Илья, ты ещё здесь? Твои родители тебя искали и решили, что ты уехал, не попрощавшись.

— Как я мог, Вадим Алексеевич? — улыбнулся ему. — Я прекрасно провёл время на вашем приёме.

— Рад слышать, — гортанно рассмеялся Покровский.

— Илья, мы уже едем домой. Ты с нами? — спросила меня мама.

— Да. Не хочу сегодня домой. Поеду к вам, — оповестил родителей.

— Замечательно! — воскликнула мама с искренней радостью в глазах. Повернувшись к Покровскому, добавила: — Буду ждать вас завтра! Доброй ночи, Вадим и Анастасия. Передавайте и Ольге доброй ночи!

— Конечно! — улыбнулась Анастасия, жена Покровского, которая подошла к мужу. — Я только что была у неё в комнате. Уснула, бедняжка.

Вовремя я ушёл, а то неизвестно, что бы подумали Покровские, если бы застали меня в комнате их дочери.

В родительском доме, когда мы уже выпили по чашечке чая и разбредались по комнатам, я спросил маму о том, что интересовало меня весь вечер.

— Мам, а что с дочерью Покровского?

— Илюш, врачебная тайна, — печально выдохнула мама. — Но могу сказать на будущее, чтоб не было неловких ситуаций… Ольга не любит, когда её касаются. Даже отец. Она избегает любых прикосновений, — и мама ушла.

Я ещё долго сидел за столом с пустой чашкой. Меня не отпускали слова матери: «Она не любит, когда её касаются…»

Но меня она сегодня касалась, и сама лично дала руку… Это объясняет многое, но… что тогда было сегодня?

10. Глава 9

Ольга

Я не люблю, когда меня касаются. Случайно. Намеренно. Мимолётно. Инстинктивно.

Я боюсь этих касаний.

Каждое из них для меня превращается в ад. Меня трясёт. Учащается дыхание, или же вовсе трудно дышать. Темнеет в глазах. Меня кидает из жара в холод и обратно. Хочется спрятаться от всего мира. Потому что касания напоминают мне ужас, который я пережила четыре года назад.

Мне трудно позволить коснуться меня даже отцу. Мачехе. Психологу. Никто не трогал меня вот как четыре года, кроме тех случаев, когда я не была в сознании, когда спала, когда не знала…

В больницах из-за такого состояния перед всеми манипуляциями меня усыпляют. Да, жестоко… но иного пути нет.

Мой психолог говорит, что меня пугают не касания, а факт того, что кто-то проникает в моё пространство. Если меня коснуться, и я этого не увижу, то всё будет в порядке.