Какой-то вампир в фартуке, дергал дверь магазина, вешая табличку «Закрыто!». Он убрал к стене стенд с рекламой: «Свежая кровь! Кровь со специями! Кровь с молоком! Недорого! Внимание новинка! Кровавые корочки!»
Я решила обойти его стороной, во избежание известных и предсказуемых последствий. Чуть дальше была вывеска круглосуточной стоматологии «Белый Клык», которая не только навевала мне ностальгию по школьной программе, но и обещала идеальные клыки в любом возрасте. Пенсионерам от ста лет предлагались скидки на зубные протезы и вставные челюсти. Сквозь стекло было видно, как упырь-дантист, самозабвенно ковыряется в пасти упыря - страдальца. Опа! Дантист отвернулся от пациента, бросая окровавленный клык в какую-то миску. Мне стало чертовски интересно. Пациент, охая и ахая, зажимая рот рукой, показывал глазами на какой-то рисунок, где были изображены разнообразные клыки. Доктор достал щипцы и снова погрузился в ротовую полость пациента, заслонив мне весь процесс зуболечения и зубомучения.
Свернув за угол, я поняла, что попала в какие-то трущобы. Фонари уже не освещали улицу, поэтому идти был страшно. А вот и дверь, подходящая под описание. Я постучала три раза. За дверью кто-то зашевелился.
- Хо хам? - прошамкал скрипучий старческий голос. Что-то зашуршало.
- Я по поводу жилья. Это Кровавый Переулок, дом 1? - поинтересовалась я.
- Ховавый пехехулок, хом охин. Похла вон! Я нихохо не хду!- раздался голос, повергая меня в недоумение.
Я развернула бладбук и написала письмо одному знакомому скупердяю. Сколько я не проверяла письма, ответ так и не пришел.
- Слышь, бабка, давай по-хорошему! - возмутилась я, понимая, что начальственной помощи, как и зарплаты, ждать бессмысленно, - Франческо сегодня должен был с тобой поговорить и предупредить, что придет человек.
- Хелохек? - прошамкала бабка, - Ты хелохек?
Дверь открылась, и я увидела маленькую, сморщенную бабку, которая рылась в тумбочке, складывая туда кол и какой-то серп, и доставая челюсти. К моему визиту бабушка подготовилась основательно. Не только орудие убийства, но и орудие расчленения.
- Пхоходи! - сказала она, вставляя себе в рот пожелтевшую клыкастую челюсть. Ну, слава Богу! Не хватало еще по улицам шататься. Но про наличие вставной челюсти у бабки мне никто не говорил.
Я прошла в маленькую уютную прихожую, где странным огнем горели свечи. На стене висели портреты, как мне показалось, многочисленной бабкиной родни.
- Твоя комната - там! Не вздумай запираться! - недружелюбно проскрипел бабка, цыкая зубом. Ничего, с бабкой я как-нибудь совладаю. Не на улице же ночевать. Старенькая кроватка, тумбочка и стул, стоящий в центре комнаты. Все стены были забрызганы кровью так, что рисунок обоев угадать было сложно. С потолка свисала веревка с петелькой, как бы намекая мне на решение всех проблем.
- Бабка, а веревка для чего? - спросила я, думая, не решил ли мой директор тонко намекнуть мне на единственный способ увольнения.
- Вообще-то не «бабка», а Госпожа Лукреция, - обиделась бабка, стоя в дверях и отчаянно сопя.
«Госпожа Лукреция ищет покорного, спокойного, покойного раба Божьего...» - выдал Трус и сам же засмеялся. Остальные тараканы посмотрели на него. Он все понял и заткнулся.
- Сегодня утром сняли. Жила тут до тебя семья кровоголиков. Постоянно дебоширили. А потом он пропал. Открыли дверь, смотрим, висит она с колом в сердце. Хоть руки у него постоянно тряслись, но в сердце ей попал, - голосом патологоанатома с сорокалетним стажем заметила бабка, обнюхивая меня и цыкая зубом.