Мой желудок урчит, и мысли возвращаются к еде. Я разогреваю тарелку с чили, беру ее и стакан с водой и возвращаюсь к дивану. Мой взгляд падает на стол. Там лежит ингалятор, лекарство и рядом с ними… Мой телефон? К нему что, записка прилеплена?
Я ставлю еду и воду на столик, беру телефон и читаю записку.
Сохранил свой номер в твоем телефоне на случай, если захочешь еще раз прокатиться со мной. Выздоравливай. Грант.
Щеки начинают гореть, я чувствую, как краснею. Черт. Грант наверняка будет дразнить меня еще несколько дней. Возможно, эта история даже попадет в его газету. О-ох. Вздохнув, понимаю, что винить могу только себя. Я отказалась от инвалидной коляски, была упрямее, чем обычно, хотя едва могла держаться на ногах…
Тем не менее я улыбаюсь, глядя на записку-стикер, и делаю мысленную пометку, что нужно поблагодарить Гранта за помощь. За заботу. За то, что отвез домой.
Приклеиваю записку на заднюю панель смартфона, батарея которого, на удивление, все еще держится на двадцати с лишним процентах, и просматриваю рабочую почту. Несколько сообщений о времени посещения больницы, которое перенесли на полчаса, и одно от Нэша, нашего куратора. Он освободил меня и Сьерру от дежурства завтра, за что я ему безмерно благодарна. Не представляю, как бы заступила на смену менее чем через пять часов, да еще и в отделении неотложной помощи. Зина меня подменит. Я быстро набираю ответ Нэшу и благодарю Зину, чтобы позднее не забыть.
Совершенно измотанная, но чертовски благодарная своим замечательным коллегам, я откладываю телефон, беру пульт телевизора и покрывало и валюсь на диван. Сначала переключаю с канала на канал, поглощая чили, но что может быть интересного в такой час? Только передачи сомнительного содержания вперемешку с телемагазином, а я не в настроении смотреть такое.