Мы больше не в Уайтстоун, и я решаюсь приоткрыть глаза. Оглядеться вокруг не очень получается, потому что глаза немного жжет, но на улице все еще довольно светло.

– Прости, – шепчу я.

– За что ты извиняешься?

– Что отказалась от инвалидного кресла, когда ты мне его предложил, – честно отвечаю я и снова жмурюсь.

– В самом деле? Но раз ты, видимо, просто хотела, чтобы я нес тебя на руках, я не в обиде.

Хочу рассмеяться, но горло перехватывает, звук получается сдавленным. Меня сотрясает приступ кашля, и Грант крепче прижимает меня к себе.

– Ты всегда такой… остроумный и самоуверенный?

Некоторое время Грант молчит, я слышу его дыхание, шум машин, разговоры людей, вой сирены вдалеке, пока он медлит с ответом.

– Нет. Не всегда, – бормочет он. В его голосе звучит болезненная честность, которая поражает меня. – Здесь несколько машин такси, – он проходит еще несколько шагов, останавливается и осторожно ставит меня на землю. Я чувствую себя словно желе. Нет, я и есть желе.

– Держись за меня, пока открываю дверь.

Я беспрекословно слушаюсь – вцепляюсь в его куртку, чтобы не свалиться на асфальт, как мешок с мукой. Фактически я уже засыпаю.

– Так, дверь открыта. Наклони голову, вот так, а теперь, о черт! Ты еще не спишь?

– Мне нужно пройтись по магазинам, – озвучиваю то, что первым приходит в голову, и Грант смеется. Почему он все время смеется надо мной?

– В таком состоянии ты никуда не пойдешь. Кроме того, Митч, скорее всего, уже у вас и готовит что-то вкусное для своей кериды, чтобы она отдохнула.

– Мне нужны лимоны.

– Что? – он подталкивает мои ноги в машину, и я заваливаюсь набок.

– Лимоны, – бормочу я и слышу, как он закрывает дверь, а потом открывает другую. Он поднимает мою голову, и мне становится лучше, удобнее.

Грант называет водителю адрес.

– Откуда ты знаешь, где я живу?

– Митч как-то упоминал. Зачем тебе лимоны?

– Вода без лимонов не такая вкусная. И за своей машиной хотела заехать.

– Ты уверена, что не ударилась головой, Мэйс?

Мэйс. Думаю, мне нравится, как это звучит.

Я сижу на заднем сиденье такси, а голова Мэйси лежит у меня на коленях. Вернее, на моей ладони, потому что я не хотел, чтобы она лежала на моих рабочих брюках.

Все пошло не по плану. Ладно, у меня и плана не было. Точнее, не совсем. Ситуацию в отделении неотложной помощи взяли под контроль и снова стали принимать пациентов, наплыв пострадавших уменьшился, песчаная буря закончилась, и я наконец смог закончить смену. Моя форма пусть и не была свежей, но и не особо испачкалась, потому что, собираясь домой, я переоделся. Поэтому из отделения неотложной помощи я сразу отправился в терапевтическое, чтобы узнать о Мэйси и Сьерре.

Я чертовски волновался. Наверное, мне следовало сначала принять душ и переодеться, но хотелось как можно скорее убедиться, что с ними все в порядке. Глупо, я знаю. Так же глупо, как нести Мэйси до такси. Я мог бы взять внизу инвалидное кресло, но, видимо, во мне проснулся чертов эгоист, потому что мне хотелось покрепче прижимать Мэйси к себе.

Особенно после того как новый доктор начал флиртовать с ней. Он явно пытался, хотя Мэйси, которая теперь тихо посапывала рядом, выглядела так, будто ее протащили через пустыню Аризоны. Вкус у доктора Грегори что надо, пусть я и считаю его высокомерным придурком.

Моя рука на мгновение замирает над головой Мэйси. Прядь волос сползла ей на лицо и щекочет нос, отчего она временами его морщит. Заставляю себя отдернуть руку и снова кладу ее на спинку сиденья. Мэйси спит и не заметит прикосновения, поэтому мне не узнать, не против ли она. А раз так, лучше не прикасаться к ней, чтобы случайно не пересечь границы дозволенного. Я не хочу этого, особенно с Мэйси.