Внезапно меня сотрясает сильный приступ кашля, а глаза жжет все сильнее. Нервно вытираю пот со лба тыльной стороной ладони – в конце концов, я только врач на стажировке, а это не отделение неотложной помощи, не палата и не операционная. Это автострада после сильной песчаной бури. Я сижу на перевернутой машине и пытаюсь вытащить из нее попавшего в беду ребенка. Внизу беснуется Сьерра, которая первая из Уайтстоун узнала о моей астме. И мы до сих пор не нашли Джесс.

Хотелось бы мне чувствовать себя так же уверенно, как я стараюсь выглядеть.

– Готова? – нервно спрашиваю я, и девочка кивает.

Давай, Мэйси. Ты справишься.

– Люси Тернер, около двадцати лет, без сознания. Она ехала на велосипеде, когда началась песчаная буря, и ее сбила машина. Дыхание стабильное, но несколько затрудненное, меня беспокоят едва уловимые хрипы в легких. При первичном осмотре было подозрение на сломанное ребро, второе ребро сломано во время сердечно-легочной реанимации, – парамедик вводит нас в курс дела, пока мы суетимся вокруг каталки.

Число жертв зашкаливает. Хуже всего пришлось тем, кто передвигался пешком, ехал на велосипеде или скутере и был сбит машиной или автобусом.

– Ушиб? Кровь или вода в легких? – спрашивает Лора, она хочет знать мое мнение. Она не одна такая, другие интерны тоже советуются. И не только со мной, но и с другими коллегами. В этом их особенность: они ценят каждого, кто здесь работает, и выкладываются на полную. Они не ставят свои недавно приобретенные знания и мнение выше благополучия пациентов. Они работают вместе, и каждая смена объединяет их еще больше.

– Возможно. Песчаная буря оказывает дополнительную нагрузку на легкие. – Пациентка выглядит бледной.

– В каком состоянии ее нашли? – спрашивает Лора, а я уже вожусь с кислородной маской и аппаратом ЭКГ. После этого мы перекладываем пациентку с каталки. Песок и грязь прилипли к ее длинным рыжим волосам, одежде и коже, и мне приходится очищать места, к которым нужно прикрепить электроды. В то же время я внимательно слушаю ответ парамедика.

– Велосипед наполовину оказался под машиной, как и ее ноги. Скорее всего, основной удар пришелся на живот. – Он указывает на ту область, которая пострадала больше всего.

– Черт, – тихо ругается Лора, и я тоже. Помимо легких, одна из самых незащищенных частей тела подверглась сильному давлению. При столкновении могли быть повреждены верхние и нижние органы брюшной полости. Селезенка, печень, желчный пузырь, желудок, кишечник… Обычно ребра, окружающие некоторые органы, а также способность человека сворачиваться в клубок предупреждают или минимизируют травмы внутренних органов. В случае опасности, которая кажется неизбежной, первый рефлекс – подтянуть ноги, обхватить себя руками и втянуть голову. Анатомия человеческого тела устроена так, чтобы как можно дольше и лучше защищать жизненно важные органы. Мы похожи на ежей, только без иголок.

Но эта девушка не смогла принять защитную позу из-за нескольких факторов.

– Никаких серьезных видимых повреждений или открытых переломов, – констатирует Лора. На самом деле, это чудо. – Немедленно на компьютерную томографию, нужно проверить возможные внутренние повреждения и… – Лора и я одновременно поворачиваем головы к монитору ЭКГ, который издает противный писк – его ненавидит каждый работник больницы, – насыщение кислородом падает, кровяное давление слишком низкое, – говорит Лора достаточно громко, чтобы я услышал, и сжимает пальцы на левой руке пациентки. На коже нет заметного изменения цвета. Лора тут же отпускает их, наклоняется вперед и стирает грязь с губ девушки. Они синие.