– Ну что ты уставилась? – сказал он.

Лиза отвернулась и ушла в свою комнату. Он не пришел, не извинился, ничего не объяснил. Она тоже ни словом не напомнила ему об этой ночи. Жаловаться было некому, разве что самой себе. В ту зиму они вдруг стали чужими людьми. Лиза удивлялась, как легко произошло это… Удивлялась тогда, но не теперь. «Мы всегда были совершенно чужими, – говорила она себе. – Но я и той зимой не желала этого признать! Надо было уйти первой, не дожидаясь, когда он меня выгонит…»

Весна не принесла с собой ничего хорошего. Каждый визит кредиторов – Лиза никак не могла понять, сколько их всего, – приводил Олега в бешенство.

– Это не дом, а проходной двор! – кричал он. – Они не имеют права приходить сюда! Это они страху нагоняют! Твари! Узнали мой адрес!

– Они тебе угрожают? – спросила как-то Лиза.

Он махнул рукой и провел ребром ладони себе по горлу. Она прикусила губу.

Гости к ним больше не приходили. Лиза робко спросила, не стоит ли им продать квартиру и купить что-нибудь поскромнее. Он назвал ее идиоткой и велел не распоряжаться его квартирой. Она спрашивала, откуда у него столько долгов, сколько он должен… Он просто выходил из комнаты или просил выйти ее. Она часто плакала, запершись у себя, и больше не задавала вопросов, чтоб не сделать еще хуже.

И в мае, в солнечном мае он велел ей убираться. Простыми словами, буквально в двух фразах. Не комментируя. Лиза вытрясла из него все, что смогла, и поняла наконец, что он решил жениться. Да еще на женщине старше себя, с ребенком, которая пока еще замужем, но от него без ума! На женщине без денег, без полезных связей… Но с немецкой фамилией. Лиза тогда не задумывалась над этим фактом, но теперь он представлялся ей в новом свете. Олег решил уехать, эмигрировать. Не платить долгов, деньги за квартиру взять только себе. Жена с немецкой фамилией, со знанием немецкого, с родней в Германии была ему просто необходима. Кроме того, у нее была работа, связанная с торговлей между Германией и Россией. Ее фирма собиралась открыть филиал в Кельне.

– Ну что ж… – сказала Лиза этим утром, лежа на диване и глядя в потолок. – Ты затеял скверную игру с этой женщиной. Но не со мной! Ты убил… Скольких человек ты убил? Теперь не знаю. Но я жива, и я буду жить. Мне нет дела до тебя. И я никогда тебя больше не увижу.

Женщина в розовом плаще шла по улице. Походка у нее менялась каждые несколько шагов: то она шла уверенно, быстро, торопливо стуча высокими каблуками, то вдруг начинала вилять из стороны в сторону, как будто собиралась повернуть назад, и снова спешила вперед. Прохожие поглядывали на нее, и она, заметив эти взгляды, вся сжималась. «Нет, я не могу, – сказала она себе, оглядывая высокие белые дома вдоль дороги. – Что я делаю? Какой позор…» Но было чувство сильнее стыда, и оно гнало ее все дальше. Она свернула с дороги, прошла между двух домов, оказалась в большом дворе. Здесь было много деревьев, еще совсем зеленых, и они плавно переходили в парк. Пахло травой, землей и свежестью. У женщины вдруг сильно закололо сердце, она снова замедлила шаг, прижала руку к груди: «Только этого мне не хватало!» Вытащила из кармана плаща бумажку с адресом, прочитала его еще раз, огляделась по сторонам и направилась в глубь двора. Вошла в подъезд высокого многоквартирного дома, поднялась на лифте, вышла. Перед ней была серая тамбурная дверь, на косяках – четыре звонка из разных квартир. Она подняла руку, чтобы позвонить, тут же опустила ее. Зачем-то попробовала дверь – она была не заперта. Женщина открыла ее и вошла в тамбур. Здесь было душно, горела слабая оранжевая лампочка, вдоль стен стояла старая мебель, коробки, лежали связки газет. Квартира номер 22 находилась почти напротив нее. Как во сне, она подошла к двери, нажала кнопку звонка. Сердце в этот миг почти перестало биться.