***

Тройняшки встречают Адама радостно, как родного человека, которого ждали с нетерпением. Быстро чмокают меня в щеку и пролетают мимо. Даже Макс идет за сестрами, хоть по-прежнему молчит. А Василиска и вовсе забирается на водительское сиденье спорткара. Удивительно, что Туманов позволяет. И при этом не замечаю ни тени недовольства или злости на его лице.

– У них с другими детьми спор по поводу пап произошел, – оправдывается воспитатель, пока я кошусь на Туманова и тройняшек. – Поругались, чуть до драки не дошло, но я сразу их разняла. Вот только Ксюшу случайно толкнули, – краем глаза наблюдаю, как дочь демонстрирует Адаму ссадину на коленке, жалуется ему. – Я почему-то решила, что у них отца нет, поэтому они так остро отреагировали на слова одногодок. Но теперь вижу, что ошибалась. Уж простите. Будем искать иную причину конфликта. У нас лучший детский психолог в штате, и...

Женщина устремляет взгляд на Туманова, который в этот момент пластырем из аптечки ранку Ксюше заклеивает. Макс следит, как надсмотрщик, но не мешает ему. А Василиска добирается до кнопки сигнала, судя по резкому громкому звуку.

Нет отца.

И его им явно не хватает, как бы я ни старалась заменить обоих. Без этого пазла картинка неполная. Но так будет всегда. Из-за меня…

– Вы извините, впредь внимательнее следить буду, – искренне говорит воспитатель, а я недоуменно смотрю на нее. То есть, чертят не исключат из группы?

– Очень надеюсь на это, – важно подчеркиваю и равнодушно прощаюсь. Но внутренне ликую: нам удалось продержаться в детском саду дольше одного дня! Наша маленькая победа.

Спешу к спорткару, чтобы забрать малышей и вызвать такси. Хотя оторвать их от Адама будет нелегко.

– Некрасиво теперь, – морщится Ксюша, ковыряя пальчиком пластырь.

Усмехнувшись, Туманов достает ручку из внутреннего кармана пиджака – и чертит несколько кривых цветочков на коленке. Дочь рассматривает их скептически, а сама с трудом подавляет довольную улыбку. Ей приятно само внимание.

– Эх, Адам, – протяжно вздыхает. – Ты плохо рисуешь. Не надо больше.

– Справедливо. Этот талант в нашей семье брат себе забрал, зато его холдинг лучший и самый креативный в стране, – прорывает Туманова на искренность.

– А тебе что досталось? – слетает с моих уст. – Медицина явно не твое, и клиника тебе не нужна. Так чем ты занимаешься?

Насыщенно-синие глаза устремляются на меня снизу вверх, играют на солнце желто-коричневыми всполохами. Адам не спешит открываться мне, будто я пытаюсь пробиться на его территорию, а он замер с ключом и размышляет, пустить ли меня.

Так и остаюсь у закрытой двери, потому что нас прерывает шум двигателя. Оборачиваюсь на подъехавшее Renault. Из салона выходит мужчина и передает ключи Адаму, а через открытую дверь я замечаю три автокресла, установленных cзади.

– На праздник поедем? – обращается Туманов к моим детям, и они вспыхивают, как сверхновая звезда. От одного заветного слова забывают обо всех своих бедах и сияют счастьем. – Машину в аренду взял, в моей не поместимся, – отвечает на мой немой вопрос. – Каждый раз, когда я с вами, приходится оставлять «ляльку» одну, – пожимает плечами, бросает взгляд на спорткар и, задержавшись на царапинах на крыле, спешно ставит машину на сигнализацию.

Не успеваю возмутиться, как тройняшки послушно загружаются в Renault, а Адам пристегивает их по очереди.

Он решил использовать моих детей, чтобы втереться в доверие к первой мамочке?

Я убью его! Каким-нибудь особо изощренным способом! Но потом…

А сейчас я должна быть рядом и проследить, чтобы одержимый Туманов не сболтнул и не сделал ничего лишнего в процессе поиска сына.