– Фантики… Оставь себе, мелкая, на карманные расходы, – обреченно хрипит Адам, а я отпускаю его руку. Не чувствую от него больше опасности.

– Нет, не надо, – протестую возмущенно. – Василиса, верни чужое, – на нервах повышаю голос.

– Теперь это ее. Оплата за хранение моих вещей, – хмыкает, стремительно остывая, будто в него кондиционер встроен. Или дети так влияют? – Не спорь.

Окинув меня сочувственным взглядом, посыла которого я абсолютно не понимаю, Туманов качает головой. И отходит к инспектору, что все это время молча и задумчиво наблюдал за нашей перепалкой.

Пользуясь моментом, заглядываю в салон, наклонившись к опущенному стеклу, и шиплю приглушенно, чтобы слышали только дети:

– Девочки, дома вас ждет серьезная взбучка, – зыркаю на обеих предупреждающе. – Особенно тебя, Василиса!

– Так я нашла, – пытается оправдаться.

– Надо было сразу вернуть. Или мне сказать, – цежу сквозь зубы, и Васька расстроенно опускает голову, ковыряет лямку рюкзака. Становится жаль мою девочку, мне порой так сложно быть строгой матерью, но иначе не справлюсь. Поэтому подавляю эмоции. – Ксения, ты тоже хороша! Ты же девочка, а не секретный агент какой-то. Что значит «прикрывала» и «отвлекала»? – заставляю вторую дочь обиженно всхлипнуть.

Делаю глубокий вдох, из последних сил борюсь с желанием наплевать на все правила воспитания и обнять моих малышек. Чтобы они хохотали сейчас и радовались, а не носами шмыгали. Но не могу себе этого позволить, потому что заменяю им обоих родителей. Чередую нежность и строгость.

– Макс, надеюсь хоть ты в этом не принимал участие? – прищуриваюсь, сканируя сына.

– Я рядом был, все видел и знал, – невозмутимо пожимает плечами. – Вместе с ними меня наказывай, чего уж там, – смело смотрит мне в глаза своими черными бусинами. Мой цвет перенял. И в целом внешне он на меня похож.

– Как скажешь, – выпрямляюсь и руки складываю на груди, чтобы не позволить себе протянуть ладонь и потрепать шелковистые макушки ласково. – Поехали домой.

Резко разворачиваюсь, но вместо того чтобы сесть за руль, останавливаюсь возле капота.

– А дядя? – тихонько бросает Васька мне в спину.

– Его красную машину увезли, – озвучивает Макс то, что я в эту секунду наблюдаю.

Эвакуатор отдалился на внушительное расстояние. Адам активно жестикулирует руками, по-хамски общается с инспектором. И, судя по всему, подписывает себе приговор. Видимо, договориться не получилось, а от денег Авдеев отказался. При этом многозначительно кивнул в сторону моего Hyundai.

Делаю шаг к двери, зло топаю на месте, стуча невысоким каблуком об асфальт. Нерешительно кусаю губы. Терзаюсь сомнениями. Я ведь все Туманову вернула, а дальше пусть сам выкручивается. Меня не касаются его проблемы.

Так зачем же я сейчас направляюсь к нему?

– Извините, когда вы нас отпустите? – обращаюсь к хмурому инспектору и обезоруживаю его лучезарной улыбкой. – Дети устали, – голову чуть наклоняю, взмахиваю ресницами. Нахваталась уловок от крошки Ксюши.

Авдеев меняется в лице, недовольно косится на Адама, а потом смотрит на меня. С тенью сочувствия. Эти мужчины сговорились сегодня?

Ощущаю на себе прожигающий взгляд Туманова, а затем – и его тяжелую руку на моих плечах, однако не реагирую. Полностью сосредоточена на инспекторе, ожидая, когда он пойдет навстречу.

– А мы скоро домой поедем? – Ксюшу не видно, но голосок из салона доносится громкий и звонкий. – Я кушать хочу. И в туалет.

– Ма-ам, жарко же, – поддерживает сестру Васька.

– Дорога займет больше часа, – деловито добавляет Макс и указывает на свои часы. Несмотря на то, что сын не принимает Адама, выражая это в молчании, сейчас почему-то играет на его стороне.