– Желающие вылететь в Сексурдах, покупайте билеты, – сказала в динамик девушка. – На Сексурдах покупайте билеты.

Но что-то неожиданно изменилось в бревенчатой комнате, где люди сидели, читали, спали и ждали. Щемящий звук неповторимости мига вошёл сюда. Сашка сдёрнул очки. Лица людей были ясны, точны, и Сашка видел без очков всё так, как будто вдруг приобрёл удвоенную силу зрения.

«– Сашка, ты меня любишь? – спросила Лена.

– Спрашиваешь ты всякие глупости.

– Ну всё-таки.

– Мне это слово говорить трудно.

– Ну ты не говори, ты как-нибудь так…

– Ага.

– Так ты всё-таки меня любишь?

– Не знаю.

– Нет, будь добр рассказать. Я настаиваю.

– Отстань, Ленка. Я лучше тебе как-нибудь докажу. Как случай подвернётся, так сразу и докажу тебе это.

– Как докажешь?

– Ну, пожертвую чем-нибудь ради тебя.

– Чем-нибудь?

– Для тебя? Для тебя всем.

– А знаешь, будем мы старые, дряхлые. Ты с палочкой, я с костыликом. И вспомним разговор этот. Или забудем?

– Ты не будешь с костыликом. Я, если я буду, то я сразу исчезну. Не хочу, чтобы ты меня видела дряхлым.

– Как исчезнешь?

– Застрелюсь, утоплюсь, сгину в нетях. Или залезу на Эльбрус – и на лыжах вниз, прямиком, чтобы в пыль.

– Пожалуйста, не в нетях. Что-то панихиду мы завели.

– Это ты завела.

– Ты ещё не исчез?

– Тут. А ты?

– И я тут. Видишь? Именно тут».

Диалог этот начался в здании аэропорта, продолжался в самолёте Ил-14, который приземлился на травяной посадочной полосе крохотного таёжного аэропорта. Сашка сошёл по трапу вместе с пассажирами. Стояли у здания несколько самолётов Ан-2, вертолёты Ми-4. На крыльце сидели темнолицые таёжные люди. Сашка вернулся по трапу и спустился уже с рюкзаком. В проёме появился пилот.

– Сходишь?

– Сойду здесь.

– Ты не ошибаешься, парень? В ведомости все пассажиры до Сексурдаха.

– Мне внутренний голос сказал сойти здесь, – усмехнулся Сашка.

К одному из вертолётов шёл экипаж. Темнолицые таёжные люди поднялись и тоже пошли к вертолёту. Сашка бегом направился к ним.

– Твоё дело, – раздумчиво сказал ему в спину пилот. – Внутренний голос… Хм.

И ещё раз посмотрел на Сашку, который, жестикулируя, разговаривал о чём-то с кожаными пилотами и низкорослыми жителями тайги у вертолёта прославленной марки Ми-4.

В железном грохочущем брюхе вертолёта лежали ящики с продуктами. У одной стенки примостилась оранжевая бочка – дополнительный бензобак для длительных рейсов, связка новеньких, в масле охотничьих карабинов калибра 8,2. Сашка был единственным пассажиром в этом мире грохота и таёжного снаряжения.

Он выглянул в иллюминатор. Обдутые ветром горные хребты уходили куда-то за тысячи километров. Между хребтами сверкали извивы безлюдных рек. По долинам растекались рыжие россыпи лиственничной тайги. И совсем рядом проплывали чёрные камни безжизненных горных вершин.

– Луна! – сказал сам себе Сашка. – Луна!

Он сгорбился на сиденье и закурил. И тотчас на лесенке из кабины показались стоптанные ботинки, потом ноги, потом кожаный зад бортмеханика. Бортмеханик нагнулся и погрозил Сашке. Кивнул на оранжевый бензобак. Сашка убрал сигарету. Бортмеханик сошёл вниз. У него были оттопыренные уши, веснушчатая физиономия и прищур глаз, как у доброго ястреба. Оскальзываясь на рубчатом железном полу, он подошёл к Сашке. Сел рядом.

– Такие дела! – для начала сказал он и прицельно покосился на Сашку. Но Сашка лишь улыбнулся в ответ. Бортмеханик понял, что с этим парнем не выйдет словесной дуэли, любимого бортмеханикового занятия.

– Тебя как зовут?

– Сашка.

– Витя. Витя Ципер, авиационный циркач.