Опускаю глаза и вижу: это кровь.

Багровая лужа растекается подо мной и уже даже капает на пол...

В следующее мгновение дар речи как будто пропадает, но рядом оказывается София – какая же ирония! – и она, как и положено лучшей подруге, которой она все еще себя считает, видимо, сразу же кричит:

– Пожалуйста, вызовите скорую помощь! Девушка на раннем сроке беременности, кровотечение! Это очень срочно!

– Я... сама... – хриплю мрачно, пытаясь встать, но все тело сводит от боли, в глазах темнеет, и я едва не падаю на пол, но меня удерживает София:

– Пожалуйста, оставайся на месте, скоро приедут врачи, они тебе непременно помогут... Ты должна быть осторожна... ради ребенка...

Мысленно фыркаю.

Кому это я должна ради ребенка?! Тем более ради того самого ребенка, от которого я решила избавиться, потому что ты спишь с моим мужем, и моя семья, мое счастье разрушены теперь раз и навсегда?!

Нет уж, Софи, не тебе говорить о том, что я должна или не должна...

Скорая помощь приезжает через десять минут, меня сразу укладывают на транспортировочную кушетку, подключают какие-то провода и капельницы... Врачи суетятся вокруг меня, а медсестра громко спрашивает:

– Кто-нибудь поедет с ней в больницу?!

– Я! – тут же вызывается София.

– Кто вы?!

– Я ее... ее подруга, – нерешительно говорит предательница.

Собрав все силы в кулак, я пытаюсь сопротивляться:

– Она мне не... она не... – но боль слишком сильная, кровопотеря слишком большая, меня выворачивает до слез, до стонов, голос едва слышен в общем шуме городской кофейни, где все и так переполошились из-за меня, так что никто толком не слушает, а через несколько минут, уже в машине скорой помощи, я и вовсе оказываюсь в каком-то предобморочном состоянии: головокружение, сильная тошнота, слабость, невозможность что-то сказать или хотя бы пошевелиться...

Карета скорой помощи мчит нас по казанским пробкам в первую городскую, а я лежу внутри и смотрю в потолок, где надо мной висит медицинский светодиодный светильник, как в операционных...

Проклятая София держит меня за руку, крепко сжимая пальцы, а у меня банально нет сил отбросить ее руку. Ну а что еще противнее – глаза сами собой закрываются, и через несколько минут я окончательно отключаюсь.

Когда я наконец прихожу в себя в стерильно-белой палате больницы, София по-прежнему сидит рядом со мной, боли нет, а на столе возле кровати стоит в стеклянной вазе роскошный букет хризантем.

– Цветы от Антона, – поясняет София, проследив за моим взглядом.

– Чт... что?! – переспрашиваю я в ужасе. – Откуда он узнал, где я?!

– Ну... я ему написала, разумеется, – говорит София. – Ты же его жена и носишь его ребенка. Разве я могла оставить его в неведении?!

– Ах ты с... – начинаю я, резко пытаясь подняться, но боль моментально отбрасывает меня обратно на подушки. Не сдерживая стонов, я хватаюсь за живот, пытаясь понять: потеряла я ребенка или нет?!

Наверное, было бы лучше, если бы потеряла...

– Я сейчас доктора позову, он тебе все расскажет, – говорит София, а я только рада: пускай поскорее уходит, видеть ее не хочу...

Но через три минуты вместе с доктором возвращается и она.

– Добрый день, Вера Владимировна. Как вы себя чувствуете? – спрашивает врач, поправляя на носу очки. – Знаю, знаю, вы очень беспокоитесь о своем ребенке, но... – договорить он не успевает: в дверь стучат, а затем, не дожидаясь ответа и разрешения, в палату входит Антон.

– Вера, ты очнулась! – говорит он радостно.

– Да, наконец-то! – вторит София, а я смотрю на этих предателей и жалею только об одном: что у меня нет никаких сил – ни физических, ни моральных, – чтобы вытолкать их обоих за дверь.