Дальше долина расширялась, и постройки, стоявшие в стороне от стен, были повыше и не настолько разрушенные. Камни были изъедены непогодой. Однако же временами даже в полумраке лишь занявшегося рассвета я видел остатки резьбы. Иногда я на пару вдохов закрывал глаза, ибо тоже видел, как туман делается плотнее и выше и возрождает призрачные тени былого.

Спотыкаясь, мы шли по улице, все еще мощеной, но уже заплывшей землей, в которую пустила корни трава и отдельные мелкие кусты. Улица вела прямиком к центру уничтоженного города-крепости. Хоть мне никогда не рассказывали об этом, я знал, что до своей гибели Ха-Гарк действительно был и тем и другим. Как и Зеленая Долина, он в свое время был оазисом безопасности, защищающим от Тени.

Теперь Урук шагал, не глядя по сторонам, как будто наконец отыскал свой ориентир. Так мы наконец вышли на открытое пространство, обнесенное стенами из каменных блоков, ныне покосившихся и растрескавшихся. Внутри этого круга через равные промежутки стояли колонны, увенчанные изъеденными временем головами. Там были и люди, и некие существа, неведомые и грозные, но не более угрожающие, чем разумные существа, союзники народа Зеленой Долины.

Некоторые из этих колонн рухнули, и обломки рассыпались по брусчатке. Другие же накренились, но устояли. А две-три и поныне стояли ровно. В их кругу возвышалось еще одно здание, ныне изломанное и обрушившееся, но мне показалось, что некогда оно было высоким, как башня. И камни, из которых оно было построено, отличались от всех прочих, которые я видел в этих развалинах, – они были тускло-синими, в точности того цвета, какой отмечал разбросанные по Эскору островки безопасности и какой нас учили высматривать во время любой разведки и запоминать как возможное место для обороны.

И снова Урук остановился – на сей раз перед дверным проемом этой башни. Сама дверь давным-давно исчезла. Сквозь проем виднелся полутемный зал, беспорядочно заваленный камнями обрушившихся верхних этажей.

– Башня Йучара…

Урук снова заговорил вслух, и от его голоса, хоть он и говорил негромко, разнеслось странное эхо: «Йучар, Йучар». Моя другая память изо всех сил пыталась вырваться на волю. Йучар… я знал…

Мужчина. Высокий, как Урук. Однако я не видел его во плоти. Он скорее был… кем? Призраком, которого можно было вызвать, чтобы подбодрить людей? Ведь в последние дни Ха-Гарка они отчаянно нуждались в подобном символе, ибо чувствовали – война уже почти проиграна. Йучар Ха-Гаркский. Он некогда жил – и очень долго был мертв – мертв!

Я не верил ни в Йучара, ни в его башню. Урук, слегка опиравшийся на свою секиру, повернулся ко мне. Его глаза под кромкой шлема с гребнем-драконом горели мрачным гневом.

– Йучар.

Урук снова повторил это имя, и ему отозвалось эхо. Возможно, так он предупреждал меня о чем-то.

Потом он вскинул секиру, салютуя этому жалкому подобию башни. И я поймал себя на том, что тот, другой, заставил меня извлечь из ножен Ледяное Жало и отсалютовать дверному проему.

Урук двинулся вперед, я последовал за ним. Мы прошли сквозь широкий портал. И я увидел, что стены снаружи опалены, как будто башня Йучара когда-то была центром сильнейшего пожара. Но внутри…

Я остановился, едва перешагнув порог. Ледяное Жало в моих руках пылало, перекликаясь с огнем, пробегающим по секире Урука. Это место было сосредоточением энергии; здесь текла некая Сила, от которой покалывало кожу, а разум содрогался и старался увернуться от соприкосновения с ней. Как бы Ха-Гарк ни пострадал от времени и постигшего его бедствия, здесь, в самом его сердце, сохранился Свет, неистовый и требовательный, несущий с собой страх – не порождение Тени, а скорее некое предощущение, мощно требующее мужества и силы духа и заставляющее обычного человека отшатнуться.