Наступила тишина. И все услышали, как смеется лесник Гильом. Сперва – негромко, а потом, раздухарившись, – во всю глотку. Более того – и капеллан Антониус, и браконьеры – все хохотать принялись. Одни только тетка Туанетта, мастер Жербер и Амьель стояли, разинув рты.

– Я-то уж точно в королевские мужья не гожусь! – крикнул Гильом. – Рука заживет и мужская сила вернется, а не гожусь!

Старенький капеллан поднял руку.

– Говори, милосердный отче! – велела Мабилла.

– Высокородная королева! Хозяин наш, сьер Элиас, такие события предвидел! И колдовство, и нападение! – сколь возможно громко произнес Антониус. – И в родовые-то грамоты он вписал имя своего наследника, узаконил своего сыночка, да только это никак не Гильом! А Гильом для того королевским женихом прикинулся, чтобы подлинный жених от всех этих козней не пострадал!

– И где же он, подлинный жених, наследник по крови? – властно спросила королева.

– А вот этого я не скажу! Пока ты, высокородная королева, порядок у себя во дворце не наведешь! Я человек старый, негоже мне перед добрым сьером Элиасом позориться – мол, сына не уберег! Вот увижу, что твои братцы и прочая родня клятвой повязаны и никакого зла сотворить не могут – открою, кто настоящий жених!

Королева, жестом приказав свите и родне замолчать, обвела взглядом ряд браконьеров и контрабандистов. Все были – как на подбор, все – статные молодцы, каждый стоил того, чтобы ради него собраться с силами и дать укорот разбушевавшимся братцам!

– Будь по-твоему! – хотела было сказать королева.

И – промолчала. Растерялась. Стала озираться в поисках Маурины – а той, как на грех, не было! Ведь родню свою к клятве приводить – это та еще морока…

Уловив королевское колебание, Изора решила, что настал час брать власть в свои руки.

– Разве тебе плохо было с прекрасным юношей, которого эти разбойники захватили в плен и держат заложником? – обратилась она к королеве, уж так проникновенно обратилась, что дама Берта пришла в восторг и решила подарить ей свой пояс с позолоченными бляшками. – Неужели тебе, многоумная и благородная королева, нужен грязнуля, который взойдет на твое чистейшее ложе, провоняв конским потом и не вымыв ног?

Такое и впрямь было для Мабиллы смерти подобно.

– Вот стоит твой суженый! – указывая на Амьеля, продолжала Изора. – Он зачарован! Я вижу, вижу, кто у них балуется чарами и кто наложил на твоего жениха заклятье молчания! Но я сниму это заклятье! Глядите все – мы вместе его снимем!

Красиво говорила умница Изора, а еще красивее получилось, когда она указала на Жалобного Мага с его игрушечной лютней.

– Мы погибли… – проворчал мастер Жербер. – Сейчас начнется то, чему воспротивиться невозможно! А всё твоя работа…

Тетка Туанетта повесила голову.

– Если ты сейчас же не заберешь у него лютню, он нас всех погубит, – без всякой надежды на успех продолжал мастер Жербер.

– Я не могу… Я же сама, САМА отдала… Добровольно!.. – простонала разнесчастная повитуха. – Как ты не поймешь?..

– Я – не пойму? – И он махнул рукой, потому что ссориться уже не было времени. – Да я же и сам… и сам-то – добровольно!.. А добровольное деяние не имеет обратной силы!..

Сев у королевских ног, Жалобный Маг свернулся клубочком, так что даже было непонятно – где его пальцы находят достаточно простора, чтобы теребить лютневые струны. И потекла тонюсенькая мелодия, и стала оплетать сердца, и первые слезы навернулись на глаза, а Изора стояла, выпрямившись и торжествуя победу. Ее левая рука, словно бы сама собой, шарила в складках платья, там, где висел неприметно маленький кинжал, а взор выискал три лица – два казались ей в силу заклятия неприметности туманными, однако были вполне различимы, и третье – самое приметное благодаря светлой гриве и рыжей бороде.