Парис никак не мог взять в толк, с чего это отряд солдат пришел за его скотиной.

– Он принадлежит мне и моему отцу Агелаю! – воспротивился Парис.

– Этот бык, как и любое животное на горе Ида, включая и тебя самого, юноша, – ответил начальник отряда с надменным презрением, – есть собственность его величества царя Приама. Бык этот будет первым призом на играх.

Парис бросился сообщить Агелаю о судьбе их любимого быка, но нигде не мог найти отца. Как посмел царь Приам забирать быка? Да, в принципе он – собственность царского дома, но как скотоводу заниматься своим трудом без племенного быка? Парису досадно было думать, что его благородного зверя может выиграть какой-нибудь спесивый атлет – выращенный в городе троянец, которому бык совершенно без всякого толку. Никаких сомнений, что после игр великолепного красавца-быка принесут в жертву. Бездарный расход ценной скотины.

Возмутительно. Парис готов был биться об заклад: он проворней и сильнее любого избалованного городского юнца. Вообразил, как бегает, прыгает и метает всякое в состязании с лучшими, кого могла выставить Троя.

Внезапно в голове у него зашептал голос.

Почему бы и нет?

Почему бы ему не спуститься с горы, не записаться в участники игр и не заполучить своего же быка? Соревнования открыты для всех, верно?

Однако много лет назад Агелай взял с пасынка клятву, что Парис никогда не войдет в Трою. Парис как-то раз спросил со всей невинностью, какова она, Троя, и можно ли туда когда-нибудь наведаться. Пыл отцовского ответа поразил его.

– Никогда, сынок, никогда!

– Но почему?

– Троя тебе на беду. Я… слыхал это от одной жрицы. В храме Гермеса, где я подобрал тебя, еще младенцем. «Ни за что не пускай его в ворота Трои, – сказала она мне, – иначе жди беды, и ничего более».

– Какой беды?

– Да какой бы то ни было. У богов свои резоны. Не нам знать. Поклянись, что никогда туда не сунешься, Парис. Никогда не войдешь в город. Дай клятву.

Парис поклялся.

Однако внутренний голос подсказывал, что игры проходят за пределами Трои. На равнине Илиона между рекой Скамандр и городскими стенами. Можно явиться на игры, посоревноваться, выиграть быка и вернуться с ним – и при этом не нарушить данного Агелаю слова.

И поскакал с горы вприпрыжку Парис вслед за воинами и быком. Углядел за деревьями проблески сверкавшей бронзы и отсветы каменной кладки, и вот наконец явили себя его взору все турели, башни, стяги, зубцы, валы и стены – и великие врата Трои. Сразу следом за воинами и быком Парис перешел Скамандр по деревянному мосту и обозрел величественный вид, открывшийся ему.

Троя достигла зенита славы. Богатства, накопленные благодаря торговле с Востоком, являли себя не только в мощи, крепости и качестве каменных стен, но и в сверкавших доспехах войск, богато крашенных одеждах горожан и в здоровых сытых лицах детворы. Даже собаки выглядели процветающими и довольными.

Кругом шла подготовка к играм. Возле беговой дорожки длиной в целый стадий[75] уже разметили площадки для метания диска и копья, а также для рукопашных боев. Из боковых ворот города всё валили и валили толпы людей. Их ждали торговцы и потешники. Играли музыканты. Отплясывали танцоры, позвякивая сагатами и рисуя в воздухе разноцветные узоры пестрыми ленточками. Продавцы снеди расположились со своими лотками и выкликали названия и цены лакомств. Собаки носились и задорно лаяли, откликаясь на счастливую суматоху цвета, благоухания, шума и зрелища.

Парис приблизился к важного вида субъекту, стоявшему у входа на беговую дорожку, и спросил, где тут можно вызваться участвовать в играх. Смотритель показал ему на очередь молодых людей, выстроившуюся к низенькому деревянному столу. Парис пристроился к этой веренице, вскоре получил жетон, и его направили к выгородке, где атлеты снимали с себя лишнюю одежду и принимались разминаться