– Нет-нет, – сказал Гермес. – Я пришел кое за чем другим. Принес тебе послание от отца моего Зевса – он зовет тебя оказать ему громадную услугу.

Изумленный Парис рухнул на колени. Теперь-то он разглядел – как удалось ему не увидеть этого в прошлый раз? – что лицо у юноши сияло так, как не бывает у смертных. И как не заметил Парис живых змей, что обвивали посох гуртовщика, – или крыльев, что трепетали у него на сандалиях? Это же Гермес, посланник богов, и никто иной.

– На что пригоден я, бедный скотовод и пастух полевой, Царю небес?

– Для начала встань-ка с колен, Парис, и идем со мной.

Парис встал и последовал за Гермесом через редкую рощицу. Бог показал на лужайку, испятнанную солнечными бликами, и Парис разглядел на ней три сияющие женские фигуры. Он тут же понял, что это бессмертные. Великие бессмертные. Богини. Олимпийские богини. Замер он, попытался заговорить – но сумел лишь пасть на колени.

– Ишь какой падкий, – проговорил Гермес. – Вставай, Парис. Твою искренность и незамутненное суждение признали выдающимися. Они нам сейчас нужны. Возьми это яблоко. Видишь, что тут написано?

– Я не умею читать, – проговорил Парис и зарделся. – Не научился.

– Не беда. Тут написано «Красивейшей». Тебе предстоит решать, которая из этих трех достойна получить это яблоко.

– Но я… я же просто…

– Этого желает мой отец.

Гермес все еще улыбался, но что-то в его голосе со всей ясностью сообщило: отказа он не примет. Парис взял яблоко в дрожащие руки. Оглядел три женские фигуры. Никогда прежде не видал он такой красоты. Энона его была прекрасна – сама дочь бессмертного. Полагал Парис, что никакая красота не сравнится с ее. Но он и о быке своем думал то же самое.

Шагнула к нему первая богиня. Он узнал ее по пурпурному шелку, павлиньим перьям в уборе на голове, по изящным скулам, по величию и горделивой царственности – это могла быть только Гера, сама Царица небес.

– Отдай яблоко мне, – проговорила Гера, подойдя близко и заглядывая Парису в глаза, – и обретешь владычество над всеми людьми. Царства и провинции по всему белу свету окажутся под твоим началом. Имперское господство, богатства и державность, каких не бывало ни у одного смертного. Твое имя прогремит в истории – император Парис, уважаемый, почитаемый и любимый всеми, подчинивший всех.

Парис изготовился вложить яблоко прямиком в ее протянутую ладонь – столь очевидно принадлежала ей награда по праву. Красота Геры наполнила Париса благоговением и почтением, а плата, которую ему предлагала богиня, наделила бы Париса всем, о чем только мечтал он, – и не только. Где-то глубоко внутри он всегда чувствовал, что суждено ему величие, суждены власть и слава. Гера всем этим его наделит. Пусть яблоко достанется Гере. Но Парис осознал, что должен быть справедливым и позволить двум другим богиням хотя бы заявить свое участие, какими бы нелепыми ни были эти заявки по сравнению с предложением Царицы небес.

Парис взглянул на вторую богиню – та теперь шла к нему, и суровая улыбка играла на ее устах. На поверхности щита, который несла та богиня, – силою некой уловки, непонятной Парису, – виднелся яростный и напуганный оскал Медузы. Одна лишь эта эгида подсказала ему, что богиня перед Парисом – Афина Паллада, и слова ее подтвердили эту уверенность.

– Поднеси яблоко мне, Парис, и я дам тебе кое-что большее, чем власть и владения. Я предлагаю тебе мудрость. С мудростью приходит все остальное – богатства и власть, если пожелаешь, покой и счастье – если выберешь их. Будешь проницать ты сердца мужчин и женщин, темнейшие уголки космоса и даже дела бессмертных. Мудрость создаст тебе имя, какому никогда не исчезнуть с лица земли. Когда все цитадели и дворцы великих рассыплются в прах, твое знание и мастерство в искусствах войны, мира и самόй мысли возвысят имя Париса превыше звезд. Сила ума сокрушает мощнейшие копья.