За размышлениями я совершенно незаметно добрался до причалов, возле которых находились мои корабли. Поято Ратмирович и Берладник доложили, что дружинники на месте, происшествий не случилось и опоздавших нет. Задерживаться причин не было, и я дал отмашку: отчаливаем и выходим в озеро Ильмень. Прощай, Господин Великий Новгород. Глядишь, ещё свидимся.

Киев. Лето 1148 от Р. Х.

Седрик фон Зальх стоял на одном из холмов города Киева, оглядывал столицу русских и пребывал в лёгком недоумении. Как это возможно, что восточные схизматики и дикари смогли отстроить такой город? Это немыслимо. Но многолюдный город раскинулся перед его глазами, и рыцарь подмечал всё: широкие чистые улицы, прекрасные церкви и соборы с позолоченными куполами, высокие терема в несколько этажей, причалы и склады на берегу Днепра, прочные стены, большие мастерские и огромный торг, где можно встретить купцов со всех краёв изведанного мира. Поэтому волей-неволей Седрику приходилось соглашаться с тем фактом, что он и его воины попали в цивилизованное государство, и от этого рыцарю становилось не по себе. А когда он видел, что горожане купаются по два раза на дню и предпочитают носить чистую одежду, то рыцарь сравнивал русских с жителями Бремена или какого-нибудь другого европейского города. После чего приходил к выводу, что варвары всё-таки они, а не славяне.

Впрочем, подобные мысли посещали Зальха уже не в первый раз. Об этом он неоднократно думал на войне, когда крестоносцы брали очередной венедский город. Но тогда рядом с ним находился святой Бернар и все посторонние размышления смывались кровью и страданиями врагов. А теперь паладин стал разведчиком в стане потенциального противника и должен поменять образ своего мышления. Он это прекрасно понимал и старался измениться. Однако пока получалось это у него не очень хорошо. Злоба и презрение к жителям Киева, которые так похожи на венедов, постоянно прорывались из его души наружу, и это мешало ему рассуждать здраво. Но паладин не сдавался. Он продолжал внутреннюю борьбу, много общался с ромеями-переводчиками, спафарием Андроником и пресвитером Исааком, понемногу учил местный язык, который давался ему на удивление легко, и старался понять своих врагов…

Зальх услышал позади себя чьи-то шаги и обернулся. К нему приближался одетый, как и все паладины, в ромейскую одежду, стремительный и вечно настороженный рыжеволосый статный красавец Лотар фон Винер, который был полной противоположностью своего командира. Седрик молчал, и его земляк, остановившись рядом, кивнул на город, который освещался лучами заходящего солнца, и сказал:

– Красивая столица у русских.

– Да, – едва кивнул Зальх.

– Жаль только, что здесь схизматики живут. – Винер искоса посмотрел на Зальха и добавил: – Но это ничего. Придёт наш час, и мы обратим этих тёмных людишек в истинную веру или уничтожим их.

– Это будет не при нашей жизни, – произнёс Седрик.

– Согласен. – Рыцарь улыбнулся краешком губ, проводил долгим взглядом молодую красивую киевлянку, которая прошла по улице мимо латинян, вновь стал серьёзным и спросил Зальха: – Что дальше, командир?

– Нас ожидает Новгород, Лотар. Ромеи со дня на день дожмут местного царька Изяслава, и он выпустит на свободу епископа Нифонта и его людей. Вот с ними-то мы и отправимся на север, где займёмся настоящим делом.

Винер замолчал и тяжко вздохнул:

– Как же мне не хватает святого Бернара! Он погиб, и без его мудрости, уверенности и понимания из моей души словно вынули важный кусочек. Теперь там пустота, и она не может быть ничем заполнена. Нет радости и нет света, и вера моя заметно пошатнулась. Ведь Бернар должен был победить! Однако тёмные силы оказались сильнее. Как так, Седрик? За что Господь забирает лучших из нас, а грешники, язычники, сатанисты и схизматики бродят по земле, дышат воздухом, едят, спят и размножаются? Ответь мне, брат-рыцарь.