– Ты уверен, что Обливион и Аделаиде надо вот это знать? Звучит мерзко, – поморщилась Карла, но Конрад покачал головой, перерывая сестру.

– Они отличаются. Маркус с Виталспарксом изменили традициям: призвали Тьму и Свет не в сотворённые сосуды, а зачатых естественным путём детей. И вот это многое меняет.

– Сёстры – люди с мощью первозданной энергии, а значит, неясно, на что они способны и какое будущее их ждёт, – вывел витавшую в воздухе мысль Финн и помрачнел. – И что теперь?

– А теперь ты прекратишь придумывать отговорки, чтобы оттянуть время, и спустишься к Кобальту. Мы твоих братьев ищем, не забывай, – подытожил Конрад, повернувшись к Финнварду.

– А ты точно мой друг? – процедил себе под нос блондин, сердито поджимая губы.

– Карла, поговоришь с Адель? – Коди сделал вид, что не слышит и не замечает недовольства товарища.

Финн фыркнул, но в долгу не остался. Уже поравнявшись с дверью, обернулся и как бы невзначай обронил:

– Желаю удачи в возвращении книги, – и скрылся, прежде чем красноволосому профессору нашлось что возразить.

1.

– Ты вернулся, старый друг.

Финн наблюдал, как медленно пленник приближается к решётке, выходя на свет из темноты камеры. Обращение вызвало смешанные чувства, и Фицджеральд поморщился.

– Решил всё же задать свои вопросы? – светловолосый узник чуть склонил голову набок, пытливо изучая гостя. Усмехнулся и засунул руки в карманы брюк. – Я готов ответить на них, Финнвард.

– Ты Дракон? – прямо, переняв от близнецов-учёных манеру поведения, поинтересовался Финн. От пристального взгляда не ускользнуло лукавство, что в тот же миг промелькнуло в морозных глазах и тронуло уголки губ Кобальта. Финн стиснул челюсть, напряжённо ожидая подтверждения догадки.

Пленник пожал плечами.

– Ты ведь и сам знаешь ответ на этот вопрос. Спроси, что действительно тебя волнует.

– И что же, по-твоему? – Финн старательно пытался не податься на провокацию.

– Например, почему я всё ещё жив, после встречи с твоим Повелителем.

– Кендрик – мой друг.

Кобальт на мгновение умолк. Кивнул.

– Или чем необычен твой демонический брат, раз я решил из-за него подняться в этот мир.

– Значит, всё-таки Сверр…

Кобальт вдруг тихо рассмеялся.

– Жизнь на земле сделала тебя таким нетерпеливым, Финн. Прежде ты был иным, умел ждать…

– В твоём мире я просто сдался. Это была не сдержанность, а апатия, – возразил полукровка и не спеша принялся мерить шагом коридор перед камерой. – Сейчас мне нужно найти братьев. Каждая упущенная секунда может стоить им жизни!

– Братьев, которые тебя предали? – Кобальт широко ухмыльнулся. – Я даже не удивлён, что именно ты стал одним из фениксов. Птички всегда жалели всех и вся. Напомнить, чем для них это кончилось?

– И как тебя только Кендрик ещё не убил? – рыкнул Финн, чувствуя однако не злость, а раздражающую грусть.

Кобальт с некой даже игривостью развёл руки в стороны.

– Спроси у друга сам. Я могу лишь предположить, что чертовски очарователен.

От неожиданности ответа Финн замер, уставившись на Дракона. Древнее божество представлялось Финнварду иным, более надменным, сдержанным и уж точно не должно было вести себя как шут. Но Кобальт продолжал широко улыбаться, наблюдая за собеседником, и не спешил облачаться в маску величия и снисхождения.

– Вы с Эйриком сошлись бы идеально, – раздосадовано фыркнул Фицджеральд, закатывая глаза. Кобальт хмыкнул:

– Насколько я помню Эйрика, он угрюм и молчалив.

– Просто твой Загробный мир пагубно влиял на всех, – выдал Финн и в следующую секунду поразился переменам в облике пленника. От ухмылочек и насмешливого вида не осталось и следа. Теперь перед ним стоял мрачный тип, от которого веяло властью и древней грозной мощью. Если прежде назвать Кобальта богом – язык не поворачивался, то сейчас узник иначе и не ощущался. Финн оторопело отшагнул назад и непроизвольно поёжился.