Галисия взяла плод, показала старухе:

— Как это называется?

— Шудах, — ответила Кенеш.

— Шудах, — повторила Галисия и взяла нечто похожее на огурец. — А этот?

— Шудах.

— Тоже шудах? — Галисия повертела «огурец», положила на блюдо и взяла плод, покрытый бархатистой розовой шкуркой. — А этот?

— Шудах.

Галисия перебирала один плод за другим, а Кенеш произносила одно и то же слово. Наблюдая за ними, Малика крутила пуговицу на лифе платья.

— У них такой маленький словарный запас? — удивилась Галисия и надкусила сморщенный шарик. — Вкусно. Не знаю, с чем сравнить, но вкусно. — Посмотрела на Малику с подозрением. — Это не едят?

— Едят.

— Как переводится «шудах»?

— Вам не понравится перевод.

— Говори!

Бросив взгляд на старуху, Малика прокашлялась:

— Ешь молча.

Галисия вспыхнула:

— Что ты сказала?

— У них каждое слово обозначает два наших. Шудах — ешь молча, шудиль — ешь быстро, шуром — ешь аккуратно.

Галисия швырнула плод на блюдо:

— Она издевается надо мной. Они все издеваются, и ты туда же. Я всё расскажу Иштару. Вы поплатитесь за дерзость.

— Маркиза! — крикнула Малика.

Галисия вскочила, затопала ногами, как капризный ребёнок:

— Не смей на меня орать! Никогда! Ты слышишь?

— Вместо того чтобы читать письма Иштара, лучше прочли бы историю Ракшады. Куда вы едете? Вы знаете, что вас ожидает?

— Знаю. В отличие от тебя.

— У брата Иштара был самый большой за всю историю Ракшады кубарат.

Галисия притихла:

— Это что?

— Гарем.

— Разве их не отменили?

— Переименовали.

— Сколько было у него наложниц?

— Кубар. Почти семь тысяч.

— Семь тысяч, — эхом повторила Галисия. — Сколько у хазира жён?

— Одна. Притом не обязательно знатного рода. Хазиры нередко выбирают жену из кубар. Поэтому бедняки закатывают пир, когда в семье рождается девочка. Через тринадцать лет они продадут её и, если повезёт, разбогатеют.

— Я читала. В романе. — Галисия опустилась на подушку, уронила руки на колени. — В гареме их учат премудростям обольщения.

— Таких тонкостей я не знаю.

— У Иштара есть гарем?

— У каждого мужчины есть кубарат. И называйте правильно. Ку-ба-рат. Запомнили?

— Семь тысяч, — повторила Галисия, чуть не плача.

— Жизнь не предупреждает нас, что завтра или послезавтра наступит тяжёлый день, — произнесла Малика, с сочувствием глядя на дворянку. — Нам предстоит пережить много тяжёлых дней. Надо подготовиться к ним и встретить их с достоинством.

***

Галисия сменила шёлковый наряд на платье из грубой ткани, сама готовила себе ванну, быстро ела и перебиралась на ложе из подушек. Она молчала, а Малика не знала, как завести разговор. Любое неосторожное слово могло сломить женщину окончательно.

— Кенеш, расскажи о шабирах, — попросила Малика, надеясь отвлечься от неприятных мыслей.

Старуха вытащила из сундука книгу и принялась перелистывать страницы:

— Ракшада стала шабирой пять тысяч лет назад. Джурия — три тысячи лет назад. Ракшаду мало рисовали. В те времена было не до рисунков. А портретов Джурии много. Статуи великих женщин стоят на Острове Шабир. Ты обязательно там побываешь вместе с хазиром. — Кенеш положила раскрытую книгу Малике на колени. — Читать по-нашему умеешь?

— Нет, — призналась она и посмотрела на рисунок.

Темнокожий мужчина держал за руку женщину. На её голове обруч, словно сотканный из паутины. Каштановые вьющиеся волосы, высокий лоб, карие миндалевидные глаза. Нижнюю половину лица закрывала ткань. Осанка мужчины преисполнена горделивой радости. Художник виртуозно передал трогательность сцены в тёплых красках неба, в мягких тонах солнца. От бескрайней бледно-жёлтой пустыни и одинокого дерева с листьями-монетками веяло едва ощутимым томлением природы.