На море почти полный штиль, ленивые волны беззвучно перекатываются по берегу, и галька громко хрустит в тишине, несмотря на все старания Рин ступать бесшумно. Эбба вздрагивает, услышав хруст, склоняет голову вбок, как сорока, и вяло косится на Рин, затем в ее взгляде появляется любопытство, а следом – осмысленность. Она плавно поворачивается всем телом, словно груженое судно, меняющее курс, и движется в сторону Рин уже заметно быстрее.

Издалека, со стороны моря, доносится нарастающий стрекот мотора, а вскоре из-за каменной гряды, заслоняющей горизонт, появляется моторная лодка. Эбба оборачивается, вскидывает руки и с криком «Элиас!» шагает обратно, стремительно погружаясь в воду.

– Стойте! – Рин бросается за ней следом, опасаясь, что женщина утонет прежде, чем моторка поравняется с ней.

Люди в лодке вскакивают на ноги и встревоженно смотрят на них, все, кроме одного, сидящего у руля. Увидев, что Рин догнала Эббу и взяла ее под руку, рулевой направляет лодку к пирсу, расположенному неподалеку, и там глушит двигатель. Его внешность кажется Рин знакомой: черная засаленная куртка с огромным капюшоном, горбом вздыбившимся на спине, толстая вязаная шапка, надвинутая по самые брови, суровое обветренное лицо морского волка с окладистой рыжей бородой – нет никаких сомнений в том, что это Хуго, который доставил ее на Тролльхол из Бьёрхольмена. По всей видимости, перевозка людей с острова – его повседневная работа.

Он помогает двум своим пассажирам – пожилой паре чопорного вида – перебраться с лодки на дощатый настил пирса, поддерживая их под руки. Третий пассажир, взлохмаченный долговязый парень в черном трикотажном костюме, справляется сам – с легкостью запрыгивает на пирс, не дожидаясь, когда освободится лестница. Рин узнаёт косоглазого Яна, помощника Вильмы, показавшегося ей на первый взгляд умственно отсталым.

Эбба вырывается у нее из рук и, поднимая фонтаны брызг, мчится в сторону пирса.

– Элиас! Элиас! – Ее крик звучит так же неистово, как тогда, когда она кричала «Лилли», глядя на Рин во время их первой встречи.

Удаляющаяся пожилая пара останавливается, супруги одновременно оборачиваются, смотрят на Эббу со смесью сочувствия и неприязни, а затем степенно продолжают свой путь. Эбба же их вовсе не замечает. Выскочив из воды, она резво мчится к Яну и, кажется, не видит никого и ничего вокруг, кроме него. Сообразив, что стал центром ее внимания, парень заслоняется руками и протестующе кричит что-то по-шведски. Кажется, он пытается убедить ее в том, что не является Элиасом.

До Эббы наконец-то доходит смысл его слов, она замирает с вытянутыми вдоль тела руками и начинает мелко трястись. По круглым и тугим, совсем не старым щекам градом катятся слезы. Ян подходит и обнимает ее, легонько похлопывает по спине, бормочет что-то успокаивающее, что-то об Элиасе, – наверное, говорит, что тот скоро приедет.

Хуго возится с лодкой, но то и дело смотрит в сторону Эббы и вздыхает, сокрушенно качая головой. Рин вспоминает, что собиралась раздобыть телефон, чтобы сообщить в полицию о вандале, дважды испачкавшем ее окно, но понимает, что уже не хочет ничего сообщать из-за подозрения в том, что сделать это могла Эбба. Ведь та как раз бродила неподалеку от дома Юхана, и ее кофта выпачкана грязью. Но Рин жаль несчастную обезумевшую женщину, потерявшую дочь и тоскующую по сыну, живущему далеко отсюда. Если, и правда, безобразие с окном – ее рук дело, то в случае вмешательства полиции ее замучают вопросами и вообще могут упечь в сумасшедший дом.