А что если…
Не будет девственности, брачный договор расторгнут.
Идея показалась настолько бредовой, что Мила рухнула на кровать и закрыла лицо руками.
Секунда… вторая…
Мила снова села и сжала руки в кулаки.
Тойский-старший много раз говорил: не будет девственности - не будет брака. Это единственный шанс прекратить затянувшийся фарс.
Если её отцу настолько нужны деньги, что он готов пожертвовать дочерью, почему дочь должна сетовать за отца? Злость и обида за себя, за испорченное детство и юность зажглись в груди. За то, что её все воспринимали, как товар.
Абсолютно все.
Знакомые. Родственники. Дальние друзья.
Близких друзей не было, все отношения прерывались на корню. О чем говорить, если они даже с Марком встречались под бдительным оком охраны! Гувернантки и компаньонки сменились серьезными мальчиками в темных костюмах.
У неё не было никого, кто бы относился к ней с вниманием и заботой.
Деньги, за которые цеплялся отец, ей тоже не были нужны. Образование она получает, себя прокормит.
А папа… Пусть тоже себя кормит. Сам.
Милослава не спала всю ночь, ворочалась с боку на бок и, как только появилась возможность связаться с Марком, связалась.
Они встретились – опять же с охраной – и она изложила ему свой план.
Если сказать, что Марк выглядел ошарашенным, ничего не сказать.
- Нам нужен мужчина. Нет, парень, - вдохновенно продолжала тараторить Мила, попивая молочный коктейль. – Двадцати двух - двадцати пяти лет. Чтобы лихой и с финансовыми проблемами. Перекати поле. Чтобы спокойно сорвался с места и укатил в далекие края. Подальше от гнева нашей родни. Только надо предупредить, что его будут бить. Надеюсь, не сильно. Марк… Ты чего смеешься? Марк!
- Ты потрясающая, Милка. В тебе столько всего скрыто! Девочка вроде, а когда надо, ты – бомба.
- Смешная, видимо, бомба…
- Неееее. Не обижайся. Реально твоя мысль отличная. И такого… искателя быстрого заработка я найду. Поверь, всё зависит от суммы. Я знаю бойцов.
- Каких бойцов? – Мила поперхнулась коктейлем.
- Эй… А ну, тихо, без суеты. Я имел в виду ребят, что профессионально занимаются спортом и выходят на ринг. Многие же, допустим, занимаются с детства, тело натренированное, а какая-нибудь травма - и всё, тебя списали, не выпускают на профессиональный уровень. Поэтому я и говорю, что дело в сумме, за которую некто согласится быть избитым.
Мила, ошарашенная тем, что Марк её поддержал, откинулась на спинку стула. Они сидели в небольшой фаст-фудовой кафешке.
- То есть… ты согласен? И такие… найдутся?
- Мила, - лицо Марка стало серьезным, что само по себе считалось исключением. – Но ты же понимаешь, что все шишки полетят на тебя?
- Да. Я готова, - решительно подтвердила она.
- Тогда сумма…
- С этим у меня проблема. У меня есть немного.
- Я дам сто.
- Марк, - от смущения она заерзала. – Вряд ли кто-то согласится за сто тысяч рублей…
- Наивное ты моё солнце! Еврики, никак не деревянные.
У неё даже дыхание перехватило.
- Сто тысяч евро?
- Да.
- Ого…
- Ему же потом скрываться надо будет. И жить на что-то.
Мила подумала и быстро, чтобы не свернуть с выбранного пути, добавила:
- У меня есть двадцать пять. Только долларов. От мамы ещё лежат. Папа про них не знает.
- Ого. Милослава, да ты меня сегодня прямо на лопатки уложила…
Она эти деньги нашла совершенно случайно. В старой деревянной коробке, где хранились блокноты с рисунками мамы. У коробки оказалось двойное дно. А когда Мила увидела деньги, то и вовсе расплакалась. Значит, у её мамы тоже были секреты от отца. Не будет счастливая женщина тайком копить деньги.