Снова лезло в голову предсказание старой шаманки.

«Быть тебе женой хана».

«Два раза замуж...»

И все отчетливее понимание, что она не дослушала. Что-то было тут в корне неправильное, с чем не могла согласиться ее душа. Она так и стояла, решая, как быть, и тут в шатер заглянула Цэцэг. На круглом лице виноватая улыбка. Аля обрадовалась. И сразу к ней:

- Вот ты-то мне и нужна! Позови снова эту старуху!

Девушка смотрела на нее, не понимая. Аля чуть не взвыла от досады - проклятый языковой барьер! Но ей очень было нужно! Поэтому она все-таки как-то смогла донести. Цэцэг помялась и пожала плечами, выпячивая вперед нижнюю губку, что можно было трактовать как неуверенность. Но все же пошла.

Через некоторое время вернулась, и с ней была та самая старуха. Аля кинулась к ней:

- Тетенька! Погадайте мне еще раз, прошу!

- Э? - старуха переглянулась с Цэцэг.

- Пожалуйста, тетенька!

И стала показывать жестами миску и как та лила в воду воск. Воцарилось молчание, а потом старуха прищурилась и прокряхтела:

- Ох-хо.

- Пожалуйста, - повторила Аля тихо. - Я заплачу.

Кинулась за занавеску и вытащила завернутые в тряпочку золотые цепочки.

- Вот, возьмите.

Шаманка отвела ее руку, а после заглянула ей прямо в глаза. И снова Але казалось, что она слышит в своей голове надтреснутый старческий голос:

«Нельзя переиграть судьбу, охин-луу».

Нельзя. Эхом в голове. Факелом взметнулся протест в душе. «Быть тебе женой хана», «Два раза замуж...» Нет!

Тэмир. Только о нем она могла сейчас думать.

Словно в ответ на ее мысли что-то такое промелькнуло в глубине узких глаз шаманки, и Аля услышала:

«Боишься - не делай, делаешь - не бойся. Не сделаешь - погибнешь».*

Она невольно ахнула, настолько это звучало жутко и шокирующе. Волоски на всем теле встали дыбом. А старуха кивнула ей, склоняя голову гораздо ниже, чем это было нужно. И после этого они с Цэцэг обе вышли из шатра.

Аля осталась одна. Опустилась на войлок перед плетеным столиком и застыла, глядя невидящим взглядом в пространство. Старуха шаманка отказалась гадать второй раз, но она все-таки дала еще одно предсказание.  

Боишься - не делай, делаешь - не бойся. Не сделаешь - погибнешь...

Мороз по коже!

Одна эта фраза перечеркивала все, что было до того сказано. Аля уже так привыкла, что в этом диком мире от нее ничего не зависит, а тут получалось, что зависит. По сути старуха сказала: «Судьба в твоих руках».

А если так... Аля еще некоторое время сидела неподвижно и смотрела в пространство, но она уже знала, что будет делать.

***

Как проходил совет, Тэмиру не понравилось.

К чему созывать всех, если слушать будут только одного Дер-Чи? К чему сгонять их в шатер, словно стадо баранов?

И этот призыв - противник слаб, сомнем, шапками закидаем, шатры сожжем, женщин и скот возьмем себе.

Дер-Чи убеждал слишком рьяно. Тэмир нутром чувствовал, что за этим всем есть его личная выгода, не зря же он внезапно зачастил в степь.

Что-то, ради чего старший ханский сын готов был пойти на все и развязать войну. А что это, как не небесный трон? Или хан ослеп? Слушая своего старшего сына и кивая ему, не понимает, что тот воткнет ему нож в спину при первой же возможности? Остальных сыновей Угэ Тэмир не брал в расчет, они для такого слишком трусливы, привыкли, как шакалы, подбирать за сильным добычу. А вот Дер-Чи мог.

Но Забу-Дэ? Неужели темник этого не видит?

Впрочем, старшему сыну Угэ сейчас тридцать. Силен, честолюбив, горяч, упорен, готов вести завоевательные походы. А хан уже отжил свои лучшие годы, в нем нет огня, зубы выпали, остался только яд, как у старой змеи.